В шаге от вечности. Как я стал киборгом, чтобы победить смерть

С попытками убедить мегакорпорации включиться в разработку моих идей вышла та же история. Уловка-22: они (вполне логично) больше интересовались работой с филантропическими организациями, а не с отдельным человеком, но ни одна из известных мне подобных организаций не интересовалась ни моими предложениями, ни тем более работой с мегакорпорациями.

Но тут у меня хотя бы был способ сломать эту стену. Как представитель Ассоциации БДН, я постоянно твердил о возможности процветать благодаря высоким технологиям. Меня – возможно, в надежде заставить умолкнуть – пригласили возглавить консультационную группу по этому вопросу. Вместо этого я предложил создать аналитический центр и попытаться заинтересовать в моих идеях несколько элитных IТ-корпораций. Мы отправились с визитом к одной фирме-производителю, и мне удалось заразить своим энтузиазмом их директора по информационным технологиям. С его благословения парень по имени Рэй из отдела инноваций предложил представить меня некоторым своим знакомым в IТ. Теперь только от меня зависело, удастся ли увлечь их предложением новых путей разработки.

Рассказывая об этом Франсису, я чувствовал подъем.

– Осторожнее, – предупредил он, – если что-то идет слишком хорошо, чтобы быть правдой…

– …оно часто хорошо идет и дальше! – закончили мы хором.

Тем временем удача улыбнулась нам: Оуэн, звукорежиссер, жил, как выяснилось, в паре улиц от нас. Его кот часто гулял в нашем саду. Пользуясь этой близостью, Оуэн устроил у нас в гостиной временную студию, и мы возобновили запись. Удача улыбнулась нам снова, когда Найджел, другой наш сосед, согласился присоединиться к команде личных помощников и помочь справляться с растущим списком моих потребностей. Жизнь снова наладилась. Чтобы это отпраздновать, я устроил выходной в честь своего шестьдесят первого дня рождения. Мы снова провели прекрасный день с семьей и друзьями. Винни не пришел – второй год подряд.

– Самовлюбленный идиот! Мог бы хотя бы написать и поздравить с днем рождения, – заметил на следующий день Франсис.

– Да, но вдруг в этот раз с ним действительно что-то случилось?

– Поверь, если бы он палец уколол, мы и то бы первыми об этом узнали.

Дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Благодаря нескольким ознакомительным главам и вопреки здравому смыслу я получил великолепного агента – Розмари. А потом чудесный консультант по имени Филипп, лучший хирург-отоларинголог в госпитале Торбей, принял меня, осмотрел, выслушал аргументы, согласился с ними и решился провести частичную ларингэктомию. На общей встрече в присутствии Франсиса, Эндрю, Мари (моего ангела-анестезиолога) и Джона (специалиста по дыханию) мы выбрали дату: как можно позже (чтобы я мог воспользоваться силой технологий и передать им право голоса), но задолго до прихода зимы (чтобы избежать новых простуд). Сверившись с ежедневниками, мы назначили операцию на четверг, 10 октября 2019 года. Ровно через пять с половиной месяцев.

– Не хочу, чтобы моими последними с точки зрения анатомии словами стали «десять, девять, восемь…» обратного отсчета перед наркозом, – сказал я Мари.

– Конечно. Вы можете кивать или мотать головой на все вопросы, которые прозвучат после ваших последних слов, – заверила она меня привычным тоном. «Все возможно», – звучало в нем в такие минуты. – Вы уже знаете, что это будут за слова?

Этот вопрос она задала уже с интонацией школьницы, готовой к новым сплетням.

– Уже год как знаю.

Идеальная минутка Мэтта

– Он не хочет нас больше видеть? В каком это смысле?

– Он сам так сказал. Я писал ему, спрашивал, все ли в порядке, и спустя три недели получил, наконец, ответ: ему тяжело в твоем обществе.

– Но он же всегда говорил, что мы его лучшие друзья!

– Говорил. А мы думали, он – один из наших самых близких людей. Выходит, все не так.

В голосе Франсиса я слышал то же уныние, которое чувствовал сам. Мы знали Винни не один десяток лет и часто описывали другим как человека, достойного доверия. Преданного.

– Ты ему написал после этого?

– Да. Сказал – раз он такой жестокий и самовлюбленный, пускай идет к черту.

– А он?

– Он не ответил.

Почему-то эта новость оказалась значительно болезненнее, чем известие о моем диагнозе. Следующие несколько дней мы чувствовали себя шариками, из которых выпустили весь воздух. Преданы. Брошены. Казалось, испытанное нами разочарование породило целую волну задержек и новых потрясений.