В шаге от пропасти

Хлопнула дверь. Он задрожал всем телом и обессиленно рухнул на колени. А в голове крутилась одна только мысль: «Вот и все, сказка закончилась».

Глава 23

Тула. Городская клиническая больница №7

— Уходи! И не смей возвращаться! — резкие, жесткие слова прозвучали как приговор.

Романова не смогла достучаться до Тимура. В очередной раз он все решил за двоих, даже не попытался разобраться, просто вычеркнул ее из своей жизни. Опять. Обида, горькая и незаслуженная, заполнила сердце.

Поддавшись порыву, Ира схватила сумку и направилась к выходу. Но с каждой секундой все отчетливее ощущала, что совершает ошибку. Где-то в глубине души понимала — если сейчас уйдет, то потеряет Громова навсегда. Множество вопросов вихрем закружилось в голове, и на них нашелся лишь один четкий ответ: она не хочет его терять, нет, она не собирается его терять!

Ира распахнула дверь на автомате. Все еще пыталась найти хоть какое-то объяснение поведению Тимура, но тщетно — зацепиться было не за что.

Когда до решающего шага оставалось мгновение, озарение мощной вспышкой мелькнуло в сознании, отбрасывая Ирину на две недели назад.

«Дымов!» — подсказал внутренний голос, и она отчетливо вспомнила последнюю встречу с ним, именно после этого начались проблемы. Со стороны ситуация выглядела крайне странно, но сомнений не осталось — это Стас наболтал Громову всякой ерунды, не зная истинного положения вещей, а тот, в свою очередь, накрутил и сделал неправильные выводы.

Ира облегченно выдохнула: проблема оказалась не так глобальна, осталось всего лишь спокойно объяснить это Тимуру. Но спокойствие растворилось в воздухе. Волна гнева накрыла внезапно. Жгучая обида разлилась по венам, острыми шипами задевая сосуды. Злость, безудержная и неконтролируемая, заклокотала в груди.

— Ну уж нет! Никуда я не уйду! — сквозь зубы процедила Романова и, громко хлопнув дверью, решительно развернулась на сто восемьдесят градусов.

Когда увидела, в каком состоянии находится Тимур, сердце ее болезненно сжалось, но она беспощадно растоптала пробивающиеся ростки жалости и яростно перешла в наступление.

— Громов! Сколько можно? Тебе не надоело меня шпынять?

Он вздрогнул и поднял на нее затравленный взгляд. Столько боли и обреченности было в нем, что Ира на мгновение замерла. Однако эмоции все же взяли верх, стремительно вырвались наружу.

— Ты даже не попытался выяснить правду. Не дал мне сказать и слова. Просто навешал ярлыков и вычеркнул из своей жизни, — она не сдерживала себя, нервно мерила шагами палату, а Тим, как завороженный, следил за каждым ее движением.

Как давно он не видел ее такой — смелой и решительной. Невольно вспомнилось ее появление в «Рыбке», их холодная война. Как отчаянно она оборонялась от него, от Бушина. Именно в такую Иру Громов и влюбился, сочетание неведомой внутренней силы и нежной хрупкости покорили его безвозвратно. Но сейчас она не защищалась, а рьяно бросалась в нападение, бесстрашно обнажая зубы. В ней не было страха, лишь холодная, непоколебимая уверенность в себе. Он дрогнул, просто не смог противостоять ее напору и бешеной энергетике.

— Только знай, — Романова остановилась напротив него и дерзко заглянула в глаза. — Я не для того боролась за наше счастье, чтобы ты разрушил все одним махом. Слышишь? Я тебе не позволю! — сама того не заметив, она перешла на крик.

Ей просто необходимо было выплеснуть все, что накопилось. Всю боль, сомнения, непонимание. Слишком долго ждала, пружина ее терпения медленно сжималась, но сейчас наступил предел. Хватило одной, последней капли для неминуемого взрыва, и теперь поток эмоций было уже не остановить.

— Я ночами не спала, сутками жила в этой чертовой больнице, спасая сначала жизнь ребенка, потом твою. И ты, правда, считаешь, что все это из жалости? Громов, очнись! Когда я дала тебе повод усомниться в своей искренности? За что ты со мной так? Конечно, Дымов для тебя авторитет, а я так, мимо проходящая…

Осознание собственной вины и глупости неприятно царапало душу. В очередной раз Тимур почувствовал себя полнейшим ничтожеством. Ира была права во всем: он поступил, как неопытный пацан, повелся на поводу у случайных, поверхностных ощущений, даже не попытался копнуть глубже и выяснить правду. Малодушно отступил от своей любви, фактически без боя отдал ее другому.

— Ир… — хрипло произнес он, задохнувшись от переполняющих эмоций, но она, поглощенная своими переживаниями, не услышала его.

— Да я люблю тебя! — в сердцах выпалила Романова и судорожно вздохнула. — Как дура, люблю, несмотря ни на что. А ты просто издеваешься надо мной. Захотел — позвал, захотел — выгнал.

Запал иссяк, но она не могла остановиться, хотела высказаться до конца.

— Хватит. С меня довольно. Ты хочешь, чтобы я ушла? — Громов резко поймал ее за запястье, опасаясь, что она и правда уйдет. — Так вот, я не уйду. Нравится тебе это или нет.