В шаге от пропасти

— Поэтому твой Громов лежит сейчас у меня в отделении?

Почему-то захотелось уколоть побольнее, пройтись по самым слабым местам. Но Дымова это практически не задело. Хотя, возможно, он просто не подал виду.

— Если бы я не контролировал, он бы лежал в могиле.

— Я сделала все, что в моих силах.

Вины ее здесь не было — она провела сложнейшую операцию, фактически вытащила Громова с того света, оформила его под чужими документами, сохранив настоящие данные в секрете. Но человеческий фактор никто не отменял. Таня не могла предсказать такой поворот событий и, соответственно, подготовиться к нему.

— Этого недостаточно. Ты никого не должна была впускать в его палату.

— Подчиненным своим будешь указывать, что делать, а мне не надо! Я и так пошла тебе навстречу, рисковала своей должностью. И это из-за тебя Ира меня теперь ненавидит! — Куликова не выдержала. Высказала все, что думала, но легче все равно не стало.

— Ты знала, на что шла, — резко и бескомпромиссно заявил Стас. Он был предвзят и субъективен в своем отношении к Тане, но никак не мог это изменить. Обида и жгучая ревность застилали глаза, пробуждали дикую злость и владели его сознанием.

— Какая ж ты сволочь, Дымов!

Не нашлось больше аргументов, да и бессмысленно было продолжать этот спор — переубедить Стаса ей все равно не удастся.

— Конечно, твой муж человек, а я бездушная скотина, я помню, — колкая фраза, казалось, навсегда въелась в память.

— Уходи и не смей больше ко мне являться! — терпение лопнуло, как мыльный пузырь. Его слова причиняли боль, но Таня это не показывала. Сильная, независимая, гордая, — такой она хотела и пыталась казаться, а то, что на самом деле творилось внутри, предпочла скрыть, оставить себе.

Только Дымова такое развитие событий не устроило. Он злился. В первую очередь, на нее. Почему она вернулась к мужу? Мириться с этим он не собирался. Не только потому, что не привык проигрывать, но и по потому, что был уверен — Таня принадлежит ему одному, и точка.

Резко прижал к себе и, воспользовавшись ее замешательством, завладел приоткрытыми губами. Не ответила, уперлась ладонями в его мощную грудь и попыталась высвободиться, но безуспешно. Он не отступил, все так же яростно врывался в глубину ее рта, исследовал его языком.

И Таня не выдержала натиск смелых ласк, проиграла эту жестокую схватку и сдалась. Теснее прильнула к нему и обвила шею руками. Жар, исходивший от его тела, как раскаленная плита, плавил ее кожу, туманил рассудок и полностью отключал сознание. Ладони, блуждавшие по спине и талии, сводили с ума, вызывая тысячи мелких мурашек. Таких приятных и знакомых, что голова кружилась, а ноги подкашивались.

Стас и сам дурел от ее близости. Она действовала на него, как наркотик. Его личный опиум. Эксклюзивный сорт. Но злость, кипевшая внутри, искала выход, и он невольно причинял боль своими прикосновениями, очерчивал плавные изгибы, сжимал бедра, ягодицы, срывая глухие стоны.

Но это была сладкая боль. Потому что она жутко соскучилась по нему, по его властным поцелуям и шумному дыханию. Так долго ждала этого шага и наконец получила свою награду за пережитые мучения. Обида испепелялась в огненном кольце страсти. Все слова, брошенные сгоряча, теряли смысл — действия были куда важнее.

От переизбытка противоречивых эмоций терзал податливые губы почти до крови, но даже этого было мало. Слишком сильно хотел ее, слишком сильно нуждался в ней. Но все еще не признавал свою зависимость, в который раз списывал все на животные инстинкты и длительное отсутствие секса. Сам не понимал, насколько крупно ошибался. И сердце, бешено колотившееся в груди, было ярким тому подтверждением.

Чувство абсолютного счастья наполняло душу до краев, разгоняя тепло по всему телу. Таня до сих пор не могла поверить, что он рядом. С ней. Ее. Такой надежный и родной. Он вновь убеждал ее, что все у них будет хорошо, и она верила. Безропотно следовала за ним и отдавала всю себя.

Одним рывком стянул ненужный халат и, спустившись губами к шее, оставил очередной засос. Он, как хищник, выстраивал границы своей территории, забирал то, что принадлежало ему по праву. Приложив все свои усилия, наконец отстранился и развернул ее к себе спиной. И так позволил себе чересчур много слабостей.

Целая кипа документов с грохотом полетела на пол. Таня судорожно вздохнула от будоражащих ощущений, когда оказалась прижата к холодному стеклу стола. Каждое его касание, даже самое мимолетное, пробуждало сладостное томление внизу живота, а контраст температур усиливал его во сто крат.