В полночь упадет звезда

– Она где-то в веси живет, бабка твоя?

– Нет, – Верес, поправляя упряжь, мотнул головой. – Одна живет, в лесу.

– Как Затея? – Горыня почти испугалась.

– Моя баба Луча – Красная Баба, как у нас говорят. Младенцев принимает, покойников на тот свет провожает. Такой не годится среди людей жить.

Это Горыня понимала: соседство женщины, которая близко имеет дело с тем светом, опасно для прочих людей.

– Но она не как Затея. Сама увидишь. Затее до нее было, как… – Верес присвистнул и смерил взглядом расстояние от земли до серого неба.

– Экие у тебя бабки, одна другой краше, – пробормотала Горыня.

– Что у тебя есть? – спросил у Вереса Больма, вышедший их проводить. – Лук взял?

– Да вроде воевать больше не с кем, – Верес подавил вздох, вспомнив недавнюю стрельбу. – Отбегалась эта злыдня…

– Не скажи. Поговаривают, волки из лесов выходиться стали. То ли с ловом им не везет, то ли так шалят, от лишней удали. Овец у Воютичей унесли. Хоть рогатину мою возьми.

– Ну, давай.

Пока ехали вдоль берега Луги, пошел мелкий снег. Свернули на русло другой речки, поменьше – она называлась Салец и вела на восток. Отдохнувшие лошадки бежали бодро. Горыня немного робела при мысли, что ей предстоит встреча с еще одной волхвитой вроде Затеи, но Вересу она доверяла. Да и что оставалось делать? Кроме Вереса, она никого здесь не знала и без его помощи никак не смогла бы найти дорогу в Круглодолье. Хотелось верить, что там живут добрые люди, которые примут ее в память о бабке Оздраве. Но на пути к ним предстояло одолеть лесное море, где путей-дорог не ведал даже Верес.

На Сальце им лишь раз попалась маленькая весь из двух дворов. Дальше потянулись леса – стеной вдоль обоих берегов. Раз Верес, ехавший впереди, придержал лошадь и переждал – перед ними реку переходило стадо из двух лосих с детенышами. Горыня и раньше замечала по пути обгрызенные лосями побеги ивы, кору и ветки осин.

– Лежку пошли искать! – вполголоса сказал Верес, обернувшись к Горыне, и показал кнутом в небо – дескать, снегопад надолго.

Она немного забеспокоилась: если снегопад будет долгим, поведет ли баба Луча ее дальше, на Черногузку? Или придется ждать, пока прояснится?

Снег не унимался, и скоро Горыня оказалась вся усыпана белыми крупинками. Куры спрятались в свои мешки, козы моргали, и она варежкой смахивала снег с их морд. Вот тоже – пришлось козам в путь далекий пуститься.

Еще через пару верст Верес вдруг снова остановил лошадь.

– Жма мой живот! – донеслось до Горыни.

Она выглянула из-за своей лошади: дорогу по руслу преграждал мерзлый ствол упавшего дерева. Проехать было нельзя. Верес выскочил из саней, чтобы его отодвинуть; Горыня хотела пойти помочь, но вдруг раздался резкий свист – аж уши заложило. Козы беспокойно заблеяли.

– А ну стой! – раздался спереди повелительный звонкий голос.

Горыня глянула… и с вытаращенными глазами села обратно в сани, съежившись. Ее пробрала дрожь. За бревном выстроились, выскочив из прибрежных кустов, три фигуры… кого-то. То ли люди, то ли звери, то ли нечисть – в накидках из косматых овчин, черных и белых, а вместо лиц – берестяные личины. Сквозь пелену снегопада эти фигуры казались призрачными и оттого особенно страшными.

К тому же двое из этих леших держали луки с наложенными стрелами, третий – рогатину. Острия были направлены на Вереса.

Сама собой явилась мысль о бегстве, и Горыня глянула назад. Но там обнаружился еще один такой же леший – на опушке, за кустами, шагах в пяти от Горыни, – и тоже с луком наготове.

– Вы кто такие? – Верес упер руки в бока.

– Волки мы лесные, – ответил ему тот, что стоял в середине и держал рогатину. – Застава у нас тут. Кто проезжает – плати выкуп.

– Не слыхал я, чтобы здесь выкуп брали. И чтобы у волков заставы были – тоже. Видно, на лову вам не везет, да? – без особой тревоги ответил Верес. – Вы чья стая? Посвистова? Заворуева?

– Не твое дело! – отозвался говорящий волк. – Отдавай твою живность! – Он показал рогатиной на коз и кур в Горыниных санях. – Тогда поедешь дальше жив.

– Ох, плохи дела у серых братьев! – с издевательским сожалением ответил Верес. – На бабьих курей польстились. У вас хоть кто козу подоить-то умеет?

Ведя эту беседу, он понемногу сместился назад к своим саням. Горыня догадалась зачем – там лежала, соломой прикрытая от снега, рогатина, которую ему дал с собой Больма.

– Твоя баба нам тоже пригодится, – насмешливо сказал второй, чуть ниже ростом, справа от вожака. – И козу подоит, и нас потешит!

По голосам судя, и первый, и второй «волки» были совсем молоды – лет четырнадцати-пятнадцати. Горыня наконец сообразила, кого видит: это были парни из «лесной стаи», куда отроков до женитьбы отправляли иной раз на несколько лет подряд, а иногда только на зиму, когда нет работ в поле. На это время они считались обитателями того света, жили только ловом и нередко промышляли набегами на соседние края.

А теперь какие-то из них нацелились на ее кур и коз. На то «приданое», которое она такой ценой спасла из лап лихорадок!