В полночь упадет звезда

Карл не ответил. За Годреда Ульвхильд не выходила замуж, а лишь обещала это сделать; но будущий второй муж погиб ради мести за первого, и можно сказать, что борьба с хазарами отняла у нее двух мужей. На лицах слушателей отражалось изумление перед горькой и славной судьбой этой молодой женщины, дочери конунга, – именно из таких судеб выходят саги, полные гордости, скорби, жажды мести и готовности отдать жизнь за честь. Таких женщин, чей дух могуч и непримирим, Один принимает в число валькирий. Брюнхильд с изумлением обнаружила в своей душе ростки зависти. Но усомнилась – смогла бы она на месте Ульвхильд послать жениха на смерть ради мести? Амунда? От этой мысли ее пронзил ужас. Но что было бы делать – ведь бесчестье отнимает всякую удачу, а значит, закрывает путь к счастью.

– И дорога наша в хазары теперь заколодела, замуравела, – протянул Избыгнев; боярина сердечные горести незнакомой дочери Олава волновали мало, а вот сбыт бобров и меда – совсем иное дело. – Даже если бы и замирились, ни пешему там будет не пройти, ни конному не проехать.

– Скорее камень поплывет, чем я стану искать мира с убийцами моего сына, – холодно ответил Олег. – И сомневаюсь, чтобы о мире попросил хакан-бек – для этого он слишком надменен. И я рад… что нашлись люди, состоящие с нами в родстве, чтобы хоть отчасти наказать хакан-бека за его вероломство…

Чувства Олега были смешанными: он и радовался, что подлый хакан-бек не ушел от скорой мести, и жестоко страдал, что месть эта свершена чужой волей, чужими руками, даже без его ведома. Но у него не было к ней никаких возможностей. Слишком мало его людей вернулось, чтобы можно было прямо сразу, в тот же год, собрать еще одно войско и отправить в те же края, где случился итильский разгром… Кому он поручил бы это дело, когда его последний сын слишком юн и слаб здоровьем? Предславу?

Олаву повезло, что у него нашлась такая непримиримая дочь…

Взгляд Олега упал на Брюнхильд, встретился с ее взглядом. Олег отпустил мысли вольно мчаться вперед: допустим, он тоже объявит, что отдаст дочь за того, кто отомстит. Где сыщется такой витязь, кто это может быть? Семигостев сын Благодан? Амунд плеснецкий? В душе что-то дрогнуло и загорелось. Поставить такое условие… отправить Амунда назад на Итиль… и если он оттуда не вернется, то исчезнет и соперник, и напоминание о той ошибке, что привела к гибели Грима… Это будет ход, достойный Бога Воронов…

«А если он поставит свое условие, встречное? – спросил чей-то голос в душе. – И вернется, да еще с успехом?»

Голос был похож на его собственный, однако Олег вздрогнул – уж не Один ли ему отвечает?

Тогда придется выдать за Амунда Брюнхильд и смириться с мыслью, что князь плеснецкий когда-нибудь получит киевский стол. Но зато Грим будет отомщен. А пока это не сделано, нечего надеяться на возвращение удачи.

Но он, Хельги Хитрый, будет глупцом, если еще раз попытается перехитрить судьбу. И на этот раз на кон придется ставить Брюнхильд…

Задумавшись, Олег забыл обо всем, что его окружало, и не слышал дальнейшего разговора. Никогда еще он не чувствовал себя настолько прочно загнанным в ловушку.

– Нет, нет! – ворвался в его мысли глуховатый голос и хриплый, но тем не менее веселый смех Рагнара. – Я верю, что эта женщина прекрасна и несравненна, но любовь к ней сгубила уже двух мужей, более доблестных, чем я! Я и без того слишком некрепко сижу в жизни, чтобы самому делать себе могилу, притязая на брак с этой валькирией!

Видимо, кто-то из родных намекнул, что рука Ульвхильд опять свободна и Рагнар мог бы к ней посвататься.

– Нет, нет! – поддержал его Карл. – Ульвхильд не захочет больше и слышать о замужестве. Может быть, через несколько лет… Лучше и тебе не спешить. Приятно видеть, что твои дочери, княже, светятся красотой и здоровьем, – обратился он к Олегу. – Но я вижу, вам тоже есть что мне рассказать. Очень хотелось бы знать, – взгляд Карла в который уже раз обратился на Горыню, – кто эта… дева, огромная и могучая видом, как будто породило ее племя волотов?

* * *