В поисках Солнца (СИ)

- Я знаю. Но... есть Другой... - она не закончила. Пуговица с хрустом оторвалась от рубашки. Аяна тяжело, как-то по-матерински вздохнула и закурила еще одну сигарету. Снег таял на голых ногах.

Пута отвернулась, расположилась на широком подоконнике, достала из сумки очередную порцию листовок астрономического кружка и ручку.

Заброшенный двор. После того, как объявили о так называемом террористическом акте группировки "Аль-Каукабульбаид" (в переводе, как ни иронично, "Далекая планета"), в городах стало меньше людей. Напуганные, они разбегались кто куда, казалось, просто исчезали, растворяясь в собственном страхе. Таких заброшенных дворов в Городе теперь много, и самые удручающие -- те из них, что никогда и не были обитаемы, с так и не увидевшими воды незамерзающими бассейнами, аккуратными велодорожками и обогреваемыми парковками. Подъезды на восьмизначных кодовых замках, кое-какие двери сломаны. Внутри стихийно собираются сумасшедшие и бездомные, от облавы к облаве меняют локации, находят новые, снова возвращаются.

В центре двора около 70 человек. Зима. Они стоят, взявшись за руки, время от времени появляются новенькие, растерянно озираются и входят в круг. Они не знают, как молиться и как звать, они просто не делают прививки, и многие из них грызут ногти или кусают кончики волос, хрустят костяшками и часто пьют успокоительное. Они стоят, взявшись за руки, и пытаются послать ответ, но их голоса тяжелы и фальшивы, припадают к земле, и думают они все чаще о том, как леденеют их ноги. В легком свитере, Пута стоит во дворе и и через сцепленные ладони собирает голоса Других. Она очищает их: от страха замерзнуть и мыслей о доме, от боли в коленях и ненависти к себе, от сомнений и стремлений, от любви и горечи. Она освобождает их от всего и, когда в ее руках остаются только голоса, Пута направляют в наружную сферу: изо всех сил, как в последний раз. Земной ответ никогда не был таким, и она чувствует, как светлой нитью он поднимается вверх и летит к далекому одинокому неслышащему миру, молящему о помощи. Вкладывая в этот призыв все свои силы, она чувствует, как болит что-то в груди, там, где лопнула пуговица, и слышит... слышит. Она плачет и внимает до тех пор, пока, обессилев, не отпускает руки других и не падает на снег.

- Облава! - кричит, врываясь во двор, парень.

Напуганные люди бросаются к подъездам. Подхватив на руки Путу, маг вносит ее внутрь. Одни убегают прочь, иные хоронятся по углам. Во дворе появляется мужчина. Все замирают. Облава? С ним никого. Медленно озирается, заглядывает в лица, отдает визитку, идет в сторону подъезда, а вдали слышен свист полицейского. Люди убегают. Свист ближе. В пустом дворе мужчина ломится в дверь, но она не поддается: ее держит изнутри три человека. Он стучит и отступает.

- Гражданин! Стойте! - кричит полицейский.

Ра замирает, выпрямляет спину и идет ему навстречу.

Глава Седьмая

Прецессия земной орбиты, обиженное северное полушарие на три, а кажется, на все девять месяцев отворачивается от Солнца. Утро из тех, в которые так же явно чувствуется единение с миром, как и одиночество в нем. Ни звука, ни шороха. Кажется, что все вокруг вымерло от неведомого доселе биологического оружия, но ветки тяжелеют под снегом и беззвучно разрешаются онемевшим бременем, когда снег падает в снег. Значит, - заключает Ра он, бредя по сугробам, - этим утром кружится не только голова.

Электричка идет медленно, как будто ее тянут за веревку вперед по рельсам, а она упирается всей многотонностью состава. Полицейский проходит между рядов, открывается дверь, и Ра наблюдает за ней, полный надежды услышать раскатистое "а-а-астрономический кружок", но это продавец обложек на паспорта втягивает сумку и живот в узкий проем. Никто так и не позвонил, и Город уже не шумел домами и улицами, призывая его. Тихо. Должно быть слышно звук колес, но вокруг так бело, так безнадежно бело, что, кажется, замело и шум. Только страшная головная боль - еще чуть-чуть и проломит виски, но и то - беззвучно.

Ра шел по городу, растерянный и запуганный, как будто бы оказался за пределами мира, во вселенском холоде постоянно ширящегося одиночества.

Снегопад. Бедро почти физически греет папка с поддельными документами о вакцинации. Сложно сосредоточиться, он шагает мимо потока, таращится в окна, забредает в магазины. На месте памятного сбора сумасшедших -- выжженная пустота: сплошное пепелище снега. Он входит в подъезд: никого, только потревоженная крыса закопошилась в темноте. На улице -- тишина, хоть бы ветер подул. Как будто исчезло что-то на планете, а она так завертелась, что и не заметила.