В одном лице

— Тут и так мало места, чтобы городить еще стены, — сказала мисс Фрост. В этот раз, когда она подошла к унитазу и откинула деревянное сиденье, она не стала отворачиваться ни от меня, ни от дедушки. Ее член был уже совсем не твердым, но все равно довольно большим — как и вся она, за исключением груди.

— Понимаешь, Ал… Ты славный парень. Я всегда был на твоей стороне, — сказал дедушка Гарри. — Но не годится это — в смысле, что вы с Биллом…

— Она меня оберегала! — выпалил я. — Мы не занимались сексом. Никакого проникновения не было, — прибавил я.

— Господи Иисусе, Билл! И слышать не хочу, чем вы тут занимались! — воскликнул дедушка Гарри, зажав уши ладонями.

— Но мы ничем таким и не занимались! — сказал я.

— Уильям, помнишь тот вечер, когда Ричард впервые привел тебя сюда — когда ты завел библиотечную карточку, а Ричард предложил мне роль в ибсеновской пьесе? — спросила мисс Фрост.

— Конечно, еще бы не помнить! — прошептал я.

— Ричард был уверен, что предлагает роль Норы или Гедды женщине. Только когда вы пришли домой, он, видимо, поговорил с твоей матерью — а та, конечно же, поговорила с Мюриэл, — и вот тогда-то они ему и рассказали. Но Ричард все равно хотел взять меня в постановку! Этим Уинтропшам пришлось со мной смириться — по крайней мере, на сцене, — как они мирились с тобой, Гарри, когда ты просто играл. Разве не так? — спросила она дедушку.

— Ну как тебе сказать, Ал, на сцене же совсем другое дело, правда? — спросил дедушка мисс Фрост.

— И ты тоже под каблуком, Гарри, — сказала мисс Фрост. — Тебя самого-то не тошнит?

— Пойдем, Билл, — сказал дед. — Нам пора.

— Я тебя всегда уважала, Гарри, — сказала мисс Фрост.

— А я тебя, Ал! — заявил дедушка.

— Знаю — поэтому эти малодушные засранцы тебя и отправили, — сказала мисс Фрост. — Уильям, подойди ко мне, — неожиданно скомандовала она. Я послушался, и она прижала мою голову к своей голой груди; я знал, что она чувствует, как я дрожу.

— Если захочется плакать, плачь в своей комнате, — велела она. — Если захочется плакать, закройся в комнате и плачь в подушку. Плачь при своей подруге Элейн, если хочешь, Уильям, — только не плачь перед ними. Обещай!

— Обещаю, — сказал я.

— До скорого, Гарри — и, знаешь ли, я действительно его оберегала, — сказала мисс Фрост.

— Я тебе верю, Большой Ал. А я, знаешь ли, всегда оберегал тебя! — воскликнул дедушка Гарри.

— Знаю, Гарри, — сказала она. — Но в этот раз тебе это навряд ли удастся. Не стоит чересчур стараться, — прибавила она.

— Я сделаю все, что в моих силах, Ал.

— Знаю, Гарри. Прощай, Уильям, — или, как говорится, до новой встречи, — сказала мисс Фрост.

Я дрожал все сильнее, но не плакал; дедушка Гарри взял меня за руку, и мы вместе поднялись по темной подвальной лестнице.

— Похоже, мисс Фрост дала тебе очень хорошую книгу — о том, о чем мы с тобой говорили, — сказал дедушка Гарри, когда мы шли по Ривер-стрит в направлении Бэнкрофт-холла.

— Да, роман просто великолепный, — сказал я.

— Пожалуй, я бы и сам почитал… если Ал разрешит, — сказал дед.

— Я уже обещал его одному приятелю, — сказал я. — А потом могу дать тебе.

— Наверное, лучше мне самому взять его у мисс Фрост, Билл, — не хватало тебе влипнуть в передрягу еще и из-за этого! Похоже, сейчас у тебя и так проблем по горло, — шепнул дедушка.

— Понятно, — сказал я, все еще держа его за руку. Ничего-то мне еще было не понятно; мне только предстояло как следует узнать свою родню. Понимание было еще впереди.

Когда мы вошли в курилку Бэнкрофта, на физиономиях мальчишек отразилось явное разочарование. Наверное, они ожидали снова увидеть меня в компании их обожаемого Киттреджа, а я вместо этого пришел с дедушкой — маленьким, лысым, в рабочей одежде. Дедушка Гарри явно не походил на преподавателя; он и в академии не учился, только в школе в Эзра-Фоллс, а в колледж и вовсе не пошел. Курильщики не проявили интереса к нам с дедом, но уверен, что дедушку Гарри это не задело. Да и как бы они узнали Гарри? Если кто и видел его прежде, то только на сцене, где Гарри Маршалл всегда был женщиной.

— Тебе не обязательно подниматься со мной до квартиры, — сказал я дедушке.

— Если я не пойду с тобой, Билл, тебе придется все объяснять самому, — возразил дедушка Гарри. — У тебя и так выдалась та еще ночка — может, лучше дашь мне объясниться?

— Я тебя люблю… — начал я, но Гарри меня прервал.

— Ясное дело, любишь, и я тебя тоже люблю, — сказал он. — Ты же веришь, что я скажу все как надо?

— Ясное дело, верю.

Я и правда ему доверял; к тому же я в самом деле устал и мне просто хотелось лечь в постель. Я мечтал зарыться лицом в лифчик Элейн и плакать так, чтобы никто из них меня не услышал.

Но когда мы с дедушкой вошли в квартиру, оказалось, что участники семейного совета — как я узнал потом, среди них действительно была и миссис Хедли, — уже разошлись. Мама закрылась в спальне; похоже, сегодня она больше не намеревалась суфлировать. Нас дождался только Ричард Эббот, и он явно чувствовал себя не в своей тарелке.