В начале всех миров

По кухне ползал таракан.
Путем коротких перебежек
Он пропитание алкал
Из крошек свежих и несвежих.
Над ним гремел бессильный мат,
Под мата гулкие раскаты
Он бегал… то ль не виноват,
А может… то ль не виновата.
Да, не был в гендерный реестр
Он вписан строчкой четкой пола,
Где особь любится, где ест,
В какой щели меж плиток пола?
Как одинок тот таракан
Среди собратьев рыжих множеств!
Ему б придумывать роман,
А ты все мать его тревожишь.
Зачем его стремишься ты
Расплющить в тлен китайским тапком
И в раже злобной простоты
Воскликнуть гордое: «Вот так-то!»
Ведь он для жизни интерьер
Избрал тот кухонный, неброский,
И не стремится, например,
В ту часть жилья, где в книгах Бродский.
Он брат твой, рыжий хлопотун,
Под нежно-строгим Будды взглядом,
Погладь его, сам сядь на стул
И посади с собою рядом.
Порасспроси, где жил, как рос?
Поговорите хоть немножко!
Но ты все ищешь дихлофос,
А он разыскивает крошки.

Эро

Когда Создатель остроумный, походя, —
Такой каприз, порой бывает у него —
Неверным светом запоздалой похоти
Вдруг озарит полуживое естество…
Вкус кислосладкий блюда местечкового
Возникнет явью на подсохшем языке,
И камешек соска так остро снова ты
Вдруг ощутишь меж пальцев на руке.
Совместный одр и дружба добродушная
И стона спертого совместный скудный пир,
Вам на двоих была та ссуда ссужена
Грядет возврат, торопится Банкир.
Ты отдал все, кошель твой пуст, как вакуум,
Но никогда ты не узнаешь, точно, нет!
Размер остатка в сумке ее лаковой
тех ссуженных Создателем монет.
А свет погас, растаял коркой наледи,
Ненужным всплеском в тихой дреме полусна.
Оставь, Создатель! Да. Смешно. А надо ли?
Ведь сна так мало, да и спит она…

О славе солдатской