В мире птицы мохо

Орагур и Олиона знали свою задачу – никого не подпускать к рулевым веслам на лодках преследователей. Олиона взяла на себя первую лодку, Орагур – вторую и третью. Когда рулевые первых двух лодок, пробитые стрелами, кувыркнулись в воду и управляемые ими лодки пошли наперекос, к рулевым веслам бросились другие воины. Но и их постигла та же участь. Вслед за этим упал в воду и рулевой третьей лодки. У преследователей началась паника. Никогда не знавшие луков, не имеющие понятие о дальности поражения из них и впервые столкнувшиеся с оружием, несущим смерть на таком дальнем расстоянии, воины в лодках не знали, куда спрятаться и что делать.

Три первые лодки практически остановились. Но воинов в них было много, и они все равно представляли серьезную угрозу.

Уже менее трех десятков шагов оставалось до ближайшей лодки преследователей, когда скандинав, держа в одной руке зажженный факел, а второй направляя трубу, привязанную к меху, заорал: – Давай!

Четверо людей налегли на верхнюю перемычку, сжимая мех. Почувствовав движение, Пирт рванул вверх дощечку-пробку, освобождая выход воздуху. Большая струя черной жидкости вылетела из трубы, частично превращаясь по пути в облако из брызг. На выходе она пролетела через пламя горящего факела, который держал скандинав, и превратилась в пылающий огненный шар, который накрыл собой первую лодку преследователей. И лодка, и люди, находящиеся в ней, вспыхнули. Раздались дикие крики. Часть преследователей, находившихся в лодке, уже не сумела выбраться из огня. Остальные с воплями посыпались в воду.

Не ожидавшие такого действия своего нового оружия люди на корабле на мгновение замерли. В чувство всех привел яростный рев скандинава: – Вы что, заснули? Я поотрываю вам головы, клянусь Одином, если не начнете шевелиться!

Спохватившийся Пирт трясущимися руками вогнал дощечку в щель, и Ацатеталь тут же начал заливать в трубу новую порцию горючей жидкости.

Их корабль уже проскочил мимо пылающей безлюдной лодки, нацеливаясь на следующую. И снова воздух потряс яростный крик скандинава. Пылающий шар накрыл вторую лодку. Уже не дожидаясь команды, словно отлаженный механизм, через несколько мгновений люди снова приготовили страшное оружие. Воины из третьей лодки, не дожидаясь губительного огня, сами бросились в воду и что было силы поплыли прочь от нее.

Корабль прошел мимо пустой лодки. Гребцы с силой наваливались на весла. Уже недалеко была четвертая лодка, описывающая полукруг с мертвым рулевым, повисшим на своем весле. Снова губительный огонь вырвался из трубы, и обожженные воины посыпались в воду.

Пятая и шестая лодка тем временем также остались без рулевых. Корабль, не сбавляя ход, врезался носом прямо в середину борта пятой лодки и развалил ее на две части. Бывшие на ней воины, оказавшись в воде, дрались друг с другом, хватались за обломки, пытаясь спастись. Шестая лодка, описав круг, оказалась возле борта корабля. С нее на корабль полетели топоры. Яростно закричав, отбросив факел в сторону, скандинав прыгнул в лодку, работая мечом. Вслед за ним, бросив мех, туда же кинулись и гвардейцы. Скоро опустевшая лодка с проломленным днищем ушла на дно. Капитан направил корабль к дрейфующей неподалеку покинутой командой третей лодке, и она также последовала на дно за остальными.

Корабль на веслах прошел в стороне от кипящей воды, где продолжалась борьба за плавающие обломки. Но даже у тех, кому удалось завладеть вожделенным куском дерева, шансов на спасение не было. Берегов давно уже не было видно, а ветерок по-прежнему дул в сторону моря, относя всех их от спасительных берегов. Скандинав равнодушно отвернулся. Если бы их корабль утопили, точно так же сейчас барахтался и он. У войны жестокие законы. И, становясь солдатом, каждый знает, на что идет.

Капитан подошел к скандинаву и восхищенно взглянул в его глаза.

– Я давно плаваю по морю, – переводила его слова Олиона, – и много видел морских сражений. В некоторых приходилось участвовать и самому. Но такого, как сейчас, никогда еще не было и вряд ли когда-нибудь будет. Ты великий воин. Не знаю, как у тебя на родине, но, останься ты здесь, тебя ждало бы великое будущее.

– Я просто делаю свое дело, – фыркнул в ответ скандинав, – а вопрос о величии оставь вот ему, – он показал на Орагура,– вот он действительно будет энси одного из крупнейших царств. И тогда мы все будем звать его «властителем», а он еще будет при этом думать, стоит ли подпускать к нему такую мелкую сошку, как мы.

– Попробуй тебя не подпусти, – засмеялся Орагур, – ты же тогда положишь все царство на одну руку, а другой прихлопнешь – и все, нет царства!

Тем временем Над и Лептах уже закрепили в середине дна корабля небольшую коробку, в которую вставили изготовленную ими мачту, и закрепили ее веревками-оттяжками. А еще через какое-то небольшое время на мачте уже пузырем надувался парус, сделанный из чистой взятой на берегу материи, хитроумно закрепленный веревками через систему на скорую руку обметанных нитками прорезей.