В краю солнца

Такой еды Ник не пробовал ни в Лондоне, ни в ресторанах Пхукета. Она сочетала в себе самые несочетаемые оттенки, без скидки на робкие европейские вкусы, а от перца чили полыхало во рту.

Обед был простой, но я знал, что Ник в жизни не ел ничего подобного — в конце концов, это же лучшая в мире еда!

Когда Ник отправил в рот первую ложку рыбного карри, его прошиб пот. Он улыбнулся и молча показал мне два больших пальца, затем поперхнулся, отдышался и снова улыбнулся. Говорить он не мог.

Я одновременно ощущал вкус чеснока, лайма и лимонной травы; кислое, сладкое и острое; сахар и соль; пряное и обжигающее.

Такова еда нашего острова — целая смесь несовместимых ароматов, каждый из которых отчетливо выделяется в общем букете.

И, наверное, таков сам остров.

Потом Ник прохрипел нечто нечленораздельное.

— Что–что? — с улыбкой переспросил я.

— Я говорю — жжется! — с трудом выдавил он. — Господи, Том, как остро!

Я кивнул.

— Зато вкусно. И, кстати, Тесс права: лучше держись подальше от Кай. Она не из тех девушек, которые работают на Бангла–роуд.

— Я же тебе сказал, — ответил Ник, запуская пальцы в свои густые черные волосы, которые от пота прилипли к голове, — с Бангла–роуд покончено.

24

Строительство на пляже Най — Янг шло без выходных, и первые два месяца мы трудились по семь дней в неделю. Затем начался март — сухой прохладный сезон подходил к концу. Мы знали, что скоро погода станет безветренной, жаркой и дождливой, а воздух более влажным. Работать будет тяжелее.

Я стоял на песке вместе с Ботенами. Кухню на противоположной стороне дороги мы пока не достроили: предстояло настелить крышу и смонтировать маленькую барную стойку. Зато на самом пляже, между дорогой и морем, уже возвышалось два готовых навеса. Я только что установил деревянную арку — дверь в несуществующей стене. Оставалось обернуть ее пальмовыми листьями и украсить елочными гирляндами, чтобы вход в «Почти всемирно известный гриль–бар» снова выглядел как прежде.

Наш маленький участок Най — Янга уже напоминал пляжный ресторан, а не стройплощадку на песке. Следовало еще нанести последние штрихи и нанять нескольких рабочих, чтобы настелить крышу, но в целом работа была сделана.

— Нужно решить, из чего делать крышу, — сказал господин Ботен.

— Выбор невелик: дерево или сталь, — ответил я. — Дерево лучше смотрится, зато сталь дешевле, с ней легче работать, и ее не испортят насекомые.

— И все же дерево мне нравится больше.

— Мне тоже.

— Сколько можно работать? — вмешалась госпожа Ботен, обращаясь к мужу по–английски. — Дай человеку побыть немного с семьей.

Итак, в первое воскресенье марта я устроил себе выходной, и мы с Тесс, Кивой и Рори отправились в поход от одного водопада до другого. Идти было тяжело, ведь между водопадами Тон — Сай и Бангпэ растет девственный тропический лес.

В информационном центре национального парка Кхао — Пхра-Тхеу нам сказали, что при хорошем темпе переход займет часа три. Но с нами были дети — Кива бодро шагала впереди с Тесс, Рори в запотевших от жары очках тащился позади вместе со мной, — поэтому двигались мы медленно. Мы шли все утро, но так и не добрались до Бангпэ.

Рори остановился и присел на ствол упавшего дерева. Далеко впереди я видел жену и дочь. Кива, более выносливая и ловкая, чем брат, вскочила на перегородившее тропу поваленное дерево, на миг замерла в картинной позе балерины и спрыгнула вниз. Тесс уже скрылась из виду; время от времени я слышал, как она обрубает ветки мачете, который мы взяли с собой по совету господина Ботена.

Я с беспокойством посмотрел на Рори. Возвращаться было слишком далеко — оставалось только идти вперед.

— Все хорошо, старик? — спросил я.

Рори улыбнулся и кивнул. На лице у мальчика было то мягкое, близорукое выражение, которое появлялось на нем всякий раз, как он снимал очки.

— Оно того стоит, — ответил Рори и довольно огляделся вокруг. — Когда–то здесь водились слоны. Тигры. Носороги. Малайские медведи.

В густом подлеске что–то завозилось.

— Похоже, тут и сейчас оживленно, — заметил я.

Потом высоко в кронах деревьев раздалось пение гиббона, это гипнотическое совиное уханье, и мы оба подняли голову.

— Пошли! — возбужденно воскликнул Рори, надевая очки и вскакивая на ноги. — Похоже, цель рядом.

Местность была неровная, и мне казалось, что мы все время поднимаемся в гору. Лиственный полог шумел метрах в шестидесяти у нас над головой, словно плотная зеленая крыша, почти не пропускающая света. Нам говорили, что в тропическом лесу на земле ничего не растет, но кое–где ноги путались в густой траве, а тропа, которая, как нас заверяли, всегда хорошо видна, временами исчезала в густых зеленых зарослях, состоящих из сотен деревьев всевозможных видов и разновидностей.