В краю солнца

Одной рукой она обнимала меня за пояс, другой прижимала к себе пакет с едой, которую приготовила госпожа Ботен. Я чувствовал спиной тепло картонных коробок, и при мысли о том, что лежит внутри, рот наполнялся слюной.

После трех недель работы кухня будущего «Почти всемирно известного гриль–бара» представляла собой газовую горелку в помещении без крыши, но госпожа Ботен как–то сумела приготовить на ней суп с рисовой лапшой и свиной грудинкой, обжигающий рыбный карри и свое коронное блюдо — пад–тай, завернутый в тонкий, как вафля, омлет. На этой же горелке она варила обед для нас с господином Ботеном, пока мы работали. Однако еда в коробках предназначалось для Ника.

Мы не видели его с того самого дня на пляже. Пару недель назад он прислал сообщение, что переехал из отеля в Патонге в пляжный домик на северной оконечности острова. Район это был неосвоенный, и Тесс волновалась, что Ник плохо питается.

Поворот к пляжному домику, который снял Ник, — самый коварный на Пхукете. Если проехать мимо, придется пересечь мост Сарасин, ведущий в провинцию Бхангнга, а потом вернуться обратно на остров через контрольно–пропускной пункт, где дежурят неприветливые полицейские в темных очках. Я предпочитал с ними не связываться, поэтому мы внимательно следили за дорогой, стараясь не пропустить развилку.

— Вот она! — крикнула жена сквозь шум ветра.

Слева от шоссе начиналась грунтовка, терявшаяся в зарослях казуариновых деревьев. Если проехать по ней достаточно далеко, она приведет к постоянно поднятому шлагбауму. Когда–то здесь был главный офис парка Сиринат — по другую сторону казуарин начинался пляж, где мы видели морскую черепаху. Территория эта все еще охранялась законом, хотя сотрудники парка давно отсюда уехали.

Теперь о них напоминал только поднятый шлагбаум да несколько пляжных домиков под деревьями. Ничего особенного — просто бамбуковые хижины с крышей из пальмовых листьев. Стоили они дешево, и в них с удовольствием останавливались туристы. Здесь–то и поселился Ник.

— Нам куда? — спросила Тесс.

Ник писал, что занял ближайшую к морю хижину. По крайней мере мне так казалось. Но теперь я засомневался. Рядом с ней стоял маленький дамский мопед, а я не представлял себе, чтобы Ник стал ездить на чем–нибудь подобном. И все же я кивнул на нее головой.

— Похоже, он с кем–то подружился, — улыбнулась Тесс.

Настроение у меня резко испортилось. Я припарковал мотоцикл рядом с мопедом и заранее приготовился к худшему.

Но все оказалось еще хуже, чем я ожидал.

Дверь открылась, и из домика вышла молодая женщина — худая, бледная, в кожаной мини–юбке и туфлях на высоком каблуке. Когда она откинула назад свои длинные черные волосы, стало видно, что глаза у нее покраснели и блестят от слез.

Я осторожно покосился на Тесс.

Она больше не улыбалась.

Девушка забралась на пассажирское сиденье маленького мопеда и спрятала лицо в ладонях. Потом дверь снова открылась, и в проеме возникла еще одна.

Эта была, так сказать, в штатском — в футболке, джинсах и вьетнамках. Несмотря на простую повседневную одежду, профессия девушки становилась очевидна при одном взгляде на лицо. Как у всех ночных жителей, у нее была мертвенно бледная кожа, и в ярком свете полуденного солнца молодая тайка походила на вампира.

У второй девушки глаза были сухие, но лицо насупленное. Она сказала что–то первой, и в ее голосе прозвучала обида и злоба, готовая в любую минуту вырваться наружу. Я не смел поднять глаз на жену.

Встретить одну такую девицу в доме у Ника и то было бы неприятно.

Но двух… Это уже перебор.

Девушки обменялись несколькими словами, и вторая залезла на переднее сиденье мопеда. Потом дверь открылась в третий раз. Я поднял голову, ожидая увидеть Ника со смущенной улыбкой на лице, однако, как ни поразительно, на пороге стояла еще одна девушка. В грудь ей закачали столько силикона, что она стала похожа на зобастого голубя. Я ошарашенно уставился на дверь. Все это напоминало пьяный розыгрыш или попытку побить какой–то особо извращенный мировой рекорд.

Сколько же этих созданий может поместиться в одном пляжном домике?!

Третья девушка забралась на руль, и та, что сидела посередине, завела двигатель.

Мопед проехал сквозь заросли казуарин и повернул на юг. Мы проводили его взглядом. Затем я посмотрел на Тесс, ожидая ее решения.

— Может, просто…

Я не договорил — только указал на дорогу, ведущую к дому.

Но Тесс кивнула на дверь.

— Постучи, — совсем тихо велела она.

— Тесс, он же холостяк… Ну или почти холостяк…

— Это гадко. Ты же знаешь, что это гадко. Постучи. Мне нужно ему кое–что сказать.

И я постучал. Когда Ник открыл дверь, я осторожно заглянул ему через плечо, опасаясь, что внутри притаилась еще стайка девушек из бара. Однако комната была пуста. Жена оттиснула меня в сторону и сунула Нику в живот пакет с едой. Он поймал его, с трудом переводя дыхание.

— Вот, — процедила она, — кушать подано.

— Спасибо, — ответил Ник с обаятельной улыбкой и заглянул внутрь.

Жена не улыбнулась в ответ.

— Меня благодарить нечего — это от госпожи Ботен.

Она хотела было уйти, но потом снова повернулась к Нику: