В Киеве всё спокойно

Хоменко ничего не ответил. Втянув голову в плечи и воровато ухмыляясь, он молча, стриг глазами по сторонам. При этом происходило невиданное: глаза у него, то разбегались в разные стороны, то сходились, нацеленные на кончик носа. Вообще-то был разговор, что Хоменко настолько подозрителен, что его правый глаз следит за левым.

Своим любезным предложением Очерет напрочь отбил охоту у Хоменко распевать гимн дальше. Больше заряженного пистолета, Хоменко боялся генерала Останнего. Это было довольно странно, поскольку в их характерах было много общего. Более того, они были земляки, из одного села в десяток дворов под Бердичевом. Вполне вероятно, что они состояли в родстве.

Даже внешне они были очень похожими. Они оба были низкорослые, упитанные и курносые, у обоих, были выступающие вперед челюсти и низкие покатые лбы, отчего казалось, что черные волосы у них растут прямо от бровей. Отличались они друг от друга только тем, что у генерала Останнего были сильнее выражены надбровные дуги, более косматыми были брови и больше были выпучены глаза, а у Хоменко брови были менее лохматые и в меньшей степени были вылуплены глаза. В остальном же, это были совершенно разные люди, более того, даже фамилии у них были разные.

Глава 5

Закончился еще один длинный день.

Наступил наполненный серой грустью вечер. Когда и на третьем к ряду канале Альбина увидела президента Кучму, она с раздражением выключила телевизор. Гарант конституции со всех каналов телевидения призывал своих граждан «унеможливити можливість фальшування виборів»[17]. Известно, кто громче всех кричит: «Держи вора!» Она бы вообще никогда не включала телевизор, но в интересах бизнеса приходилось держать руку на пульсе общественной жизни.

Наблюдая за ней в динамике, Альбина пришла к заключению, что те, кто пролез к власти после коммунистов, в гораздо большей степени одиозны, чем их предшественники. Однако она никогда не высказывала свое мнение об этом вслух, считая это ниже своего достоинства. Она не сомневалась в том, что на Украине зреет революционная ситуация. Хотя это ее совершенно не интересовало. Если что-то и начнется, то нескоро, и воспользоваться этим не удастся. За это время ее могут трижды посадить.

Другие, более серьезные мысли занимали Альбину. Перед ней стояла непростая дилемма: либо вывезти коллекцию, воспользовавшись услугами Напхпнюка, либо попытаться переправить ее с дипломатической почтой представительства одной африканской страны. Этот канал она уже один раз использовала, но тогда придется все перевозить по частям. Первый вариант дешевый и быстрый, второй – дорогой и долгий. Оба, малонадежные. Одно утешало, что в любом случае для вывоза коллекции не надо будет тратить время, деньги и силы на получение официального разрешения Главного управления культуры Киевской горгосадминистрации.

Как же поступить: доверить ценности местному хаму или бесхвостой обезьяне. А может, хвост у него как раз и на месте, он только обмотал его вокруг пояса, когда вручал свои верительные грамоты. Альбина не считала себя расистской и была согласна с Джефферсоном и той самоочевидной истиной, что все люди рождаются свободными и равными в своих правах и достоинствах, но принимать негров такими же людьми, как все, для нее было чертовски трудно. Она считала, что у них не только другой цвет кожи, но даже мысли и пороки у них другие, недоступные ее пониманию.

Напханюк вызывал у нее какие-то смутные подозрения, которые, она была уверена в этом, рано или поздно подтвердятся. Но, не обращая внимания на предчувствия, будто ей кто-то это запретил, в своем всевозрастающем ослеплении она упорно отказывалась следовать здравому рассудку. А ее рассудок и опыт подсказывали ей простое правило, всегда подтверждающееся при незаконных сделках: «Если есть сомнение – готовься к обману».

При этом ей было известно, что при помощи дистанционного воздействия (одной из модификаций внушения), человеку можно не только задать нужную интерпретацию происходящих событий, но и навязать мнение о них, ‒ в нужном русле направляя внимание. Но она была уверена, что подобные манипуляции с нею невозможны. Отемненная собственным успехом, она потеряла свою пресловутую бдительность. Весьма вероятно, что это только со стороны все выглядело так прозрачно. Ведь каждого человека можно заставить поверить в обман, если ему хочется в него верить.

Так как же поступить? Кто бы подсказал, озарил советом истины. Сложные вопросы имеют простые, легкие для понимания, ‒ неправильные ответы. Бывает, искомое решение приходит само, но зачастую оно навязано обстоятельствами либо чьей-то волей. Будучи реализованным, оно чаще всего, не распутывает узлы, а затягивает их еще туже, удавкой на шее. Всю партию можно продать и здесь, покупатели найдутся. Но топовой цены за нее не взять, выручишь менее десяти процентов от ее стоимости, зато приобретешь сильную головную боль. Как ни маскируйся, все равно будет известно, откуда дровишки…