В грозный час

– Так, – согласился Теребердей-мурза и, посмотрев в сторону град-обоза, убеждённо сказал: – Ещё ал-карр, и урусов под холмом не будет. Их уже мало осталось.

– Похоже, ты прав, – Дивей-мурза тоже глянул на холм и после короткого раздумья предположил: – Думаю, те конные московиты, что так внезапно напали, до поры укрывались в своём гуляй-городе.

– Какая разница где, – пренебрежительно хмыкнул Теребердей-мурза. – Может, и в соседнем лесу.

– Лес-то тут не один, – Дивей-мурза с некоторой опаской кивнул на окрестности холма. – Вдруг там ещё какой полк стоит?

– Стоял бы, так не остался б на месте, а в поле вышел, – решительно возразил Теребердей-мурза. – Нету у московитов сил.

– Тогда пора, – заключил Дивей-мурза и хотел подать знак, но Теребердей-мурза остановил его:

– Не надо, сейчас я сам поведу. – И, воинственно тряхнув саблей, он тронул коня.

Татары, успевшие после беспорядочного отхода привести себя в порядок, восприняли появление перед ними Теребердея-мурзы как добрый знак и встретили его одобрительными возгласами. Все понимали, теперь удар будет сокрушительный, и урусам не устоять. Так думал и сам Теребердей-мурза, который, призывно взмахнув саблей, поскакал впереди тут же устремившихся за ним всадников. Разгоняясь, татарские кони бежали всё шибче, слитный топот копыт перерос в нарастающий гул, и, охваченные общим порывом, подбадривая себя воинственными криками, ордынцы неслись к холму.

Стрельцы, которых после первого наскока и впрямь весьма поубавилось, успев перестроиться, ждали. Правда, стрелять они начали раньше, чем в прошлый раз, и отчего-то все норовили попасть во всё ещё скакавшего во главе Теребердея-мурзу, а он, слыша свист пролетавших мимо пищальных пуль, лишь подгонял коня, уверовав, что попасть в него невозможно. Видя неуязвимость своего начальника, татары ещё больше воодушевились и навалились на московитов с удвоенной яростью. Их удар был так силён, что стрельцы не устояли и, отчаянно обороняясь, попятились от рогаток.

Смело врубаясь в быстро редеющие ряды отступающих московитов, Теребердей-мурза одним из первых стал подниматься по склону. Видя своего военачальника впереди, ордынцы, не обращая внимания на всё усиливающийся огненный бой из гуляй-города, уверенно теснили стрельцов, но тут случилось то, чего никто уже и не ожидал. Ядро, метко пущенное из затынной пищали, попало прямо в грудь Теребердею-мурзе, пробило зерцало, кольчугу и поразило сердце отважного ногайца. Он покачнулся, выронил саблю и на глазах татар свалился под копыта коня.

Увидев, что произошло с их военачальником, ордынцы, следовавшие за ним, растерялись, в то время как московиты, явно заметив это, усилили пальбу, и выстрелы из бойниц гуляй-города загремели с новой силой. После гибели у всех на глазах Теребердея-мурзы порыв ордынцев сразу угас, натиск их ослаб, и после очередного особо сильного залпа московитских тюфенгов татары, начавшие было уже подниматься по склону к стенам град-обоза, стали один за другим поворачивать коней, а потом, спасаясь от смертоносного дроба, опрометью понеслись прочь.

Дивей-мурза, неотрывно следивший за развернувшейся у холма битвой, не мог понять, в чём дело. Со своего места он ясно видел, что стрельцы сбиты с позиций и татары вот-вот будут у стен гуляй-города. Но тут внезапно, неизвестно почему, ордынцы, уже начавшие было подниматься по склону, стали поворачивать, а затем и всё войско беспорядочно отхлынуло от холма. Конечно, пороховой дым продолжал окутывать стены град-обоза, без сомнения огненный бой московитов был силён, но он оставался таким во всё время схватки, и советник хана тщетно старался уразуметь, что же случилось.

Впрочем, неведение Дивея-мурзы продолжалось недолго. К нему подскакал Туган-бей и, пряча глаза, резко натянул повод. Вид у ногайца был аховый. Лицо в ссадинах, кольчужные кольца на плече порваны, левая рука, залитая кровью, висит плетью, однако в седле он сидел прочно. Еле сдерживая разгорячённого коня, Туган-бей одним духом выпалил:

– Теребердей-мурза убит!

– Как убит? – опешил Дивей-мурза.

От неожиданности не сумев сдержаться, советник хана задал этот вопрос, но ему тут же стало ясно, что татары, потеряв своего предводителя, утратили боевой дух и пустились в бегство. Только что бывшие на склоне ордынцы беспорядочно уносились прочь от ощетинившегося пушечными стволами холма, и Дивей-мурза прекрасно осознавал: задержать их не удастся. Он обернулся, увидел продолжавших оставаться позади него акынджи и понял: единственная возможность переломить ход сражения – это немедленно бросить на захват холма конных ополченцев.