В грозный час

Схватка получилась скоротечной. Не выдержав, татарва стала отходить врассыпную, а безлошадные азапы, турецкие тюфенгчи-аркебузиры и всякие обозники, спасаясь от дворянских сабель, бросились кто куда. Теперь уже Хворостинин стал метаться по дороге, стремясь поскорей собрать воедино своё войско, поскольку князь опасался, как бы отошедшие татары не попытались напасть снова. Правда, Хворостинин не мог знать, что командовавшие татарами сыновья Девлет-Гирея в это время уже во весь опор неслись к ханской ставке, раздумывая по пути, что будут говорить отцу.

Одновременно с ними Дивей-мурза, догнавший Девлет-Гирея всего-то в пятидесяти верстах от Москвы, тоже направлялся в ставку. Места здесь были болотистые, и хан, спешно пройдя неудобь, поставил свой шатёр за болотом, ожидая, пока объединившееся войско, растянувшееся чуть ли не на пятнадцать вёрст, переправится через речку Пахру и одолеет заболоченную пойму.

Дивей-мурза имел намерение подробно обсудить с Девлет-Гиреем дальнейшие действия. Однако, войдя в шатёр, калга не успел ещё поприветствовать хана, как следом за ним буквально ворвались два царевича.

Магмет-Гирей и Али-Гирей враз поклонились отцу и так же враз, возбуждённо перебивая друг друга, сообщили:

– Ты, великий хан, к Москве идёшь, а нас московиты сзади побили!..

– С ними панцирные рейтары!.. Их много!..

– Как много?.. Вы видели, сколько? – осерчал на сыновей Девлет-хан.

– Видели… Несколько тысяч… – враз ответили царевичи и потупились.

– Берите втрое больше и разбейте урусов! – наказал хан, мановением руки отправляя сыновей вон.

Когда обескураженные царевичи вышли, Девлей-Гирей обратился к своему главному советнику:

– Как думаешь, много ли урусов напало на отставший обоз?

Дивей-мурза, отлично знавший, сколько московитов пошло следом за ним от Оки, ответил сразу:

– Тысячи три-четыре, а рейтар у московитов всего-то несколько сотен.

– И только… – Девлет-Гирей хищно усмехнулся и жёстко наказал: – Отправь на них десять тысяч!

– Хоп, – приложив ладонь к груди, советник хана поклонился и тотчас покинул шатёр.

На самом деле Дивей-мурза дал сыновьям хана не десять, а двенадцать тысяч всадников, и обрадованные царевичи, возглавив тумены[97], немедля понеслись обратно, горя желанием изничтожить дерзких урусов. И тут, казалось бы, удача снова улыбнулась ордынцам. Едва первые татарские сотни примчались к вдребезги разбитому обозу, как все бывшие там московиты, не вступая в бой, без оглядки поскакали прочь. Там, где замешкавшиеся урусы не успевали уйти, вспыхивали короткие схватки, но было ясно: они во что бы то ни стало стремятся спастись. Когда же ордынцы догнали не терявших строя рейтар, те встретили преследователей таким огненным боем, что между панцирниками и отскочившими назад татарами образовался весьма заметный разрыв.

Прискакавшие к обозу начальники ордынцев царевичи Магмет-Гирей и Али-Гирей первым делом убедились, что обозные повозки, которые урусы не успели разграбить, так и остались на дороге. Теперь оставалось только догнать пытающихся убежать московитов, и царевичи вместе с очередным подошедшим туменом устремились в погоню. Вообще-то у них имелся другой план. Царевичи предполагали, что московиты, не догадываясь, сколько татар на подходе, начнут рубиться, и тогда останется лишь, окружив урусов со всех сторон, кончить дело. Однако вышло иначе, но это в общем-то ничего не меняло, и царевичи неслись впереди тумена в полной уверенности, что вот-вот догонят урусов.

Сыновьям хана, всё время видевшим убегавших от них московитов, казалось, что всё так и будет, а когда впереди замаячил покрытый зеленью холм, они вообще решили, что теперь беглецам деваться просто некуда. Но урусы, достигнув подножия холма, неожиданно резко свернули в сторону, и татарам не осталось ничего другого, как тоже поворачивать за ними, вылетая прямо на склон. И вдруг из зарослей, что вроде бы были на вершине холма, грянул залп. Огненный бой был страшен. Беспрерывно били пищали и мушкеты, их грохот перекрывал гром тюфенгов. После каждого такого выстрела на землю валилось не менее десятка всадников, а уже на них, взбрыкивая, падали сражённые ядрами кони.

Враз осадив лошадей, оба царевича во все глаза смотрели на ужасающую картину. Перед ними возвышался холм, на котором вовсе не было зарослей, а стоял укрытый ветвями, весь окутанный пороховым дымом с высверкивающими из него огнями, неизвестно откуда взявшийся московитский гуляй-город. Поражаемые огненным боем, только что гнавшиеся за урусами татары, ища спасения, неслись кто куда, оставляя позади устланный телами склон.

После такого ни о какой погоне больше речи и быть не могло. Видевшим всё это сыновьям хана стало предельно ясно: взять такой гуляй-город они не смогут, и значит, им предстоит бесславное возвращение…

Глава 8