В борьбе за трон

– Я пожалел бы о будущности вашего величества, если бы вы с первого же дня своего пребывания здесь обнаружили слабохарактерность.

Мария посмотрела на Боскозеля, точно желая сказать ему: «Видишь, как тебя обманули».

– Лэрд Джеймс, – обратилась она к брату, – прошу вас подать мне вашу сильную руку; она – самая лучшая защита для шотландской королевы!

С этими словами государыня прошла мимо Боскозеля. Лэрд Джеймс засмеялся торжествующим смехом.

Когда королева, под руку с братом, вступила во двор, бушевавшая толпа затихла; королевское шествие двинулось к аббатству, и в капелле раздалось торжественное пение хора. Но едва ненавистные звуки были услышаны собравшимся народом, как шум возобновился, и толпа стала напирать на церковные двери. Джеймс Стюарт вышел оттуда как раз в ту минуту, когда ярый фанатик, сын лэрда Ландзей, в полном вооружении проникнул в дворцовый двор и устремился на церковь с возгласом: «Смерть жрецам Ваала!» Дерзкий отскочил прочь, когда Джеймс Стюарт спокойно выступил ему навстречу и воскликнул:

– Мир в жилище королевы! Правая рука, поднявшая оружие в пределах Холируда, подлежит отсечению топором палача!

Возбужденная толпа опомнилась; ее отрезвила скорее гордая, полная достоинства осанка могущественного лэрда, чем его угроза, и ропот недовольства перешел в громкое ликование, когда лэрд Стюарт приказал Боскозелю вложить в ножны меч, вынутый им сгоряча.

– Маркиз, – сказал он тоном выговора и так громко, что все могли расслышать, – ведь вы не во Франции. Королеву Шотландии защитит рука шотландца и шотландская верность, а ваш меч сидит для гостя слишком слабо в ножнах.

Боскозель понес вторичное поражение. Скрежеща зубами, он вложил меч в ножны и тихо сказал:

– Милорд, если королеве послужит на пользу, что вы поднимаете меня на смех, то я снесу это; но если вам не нравится во мне еще что-нибудь, то, конечно, мы встретимся без свидетелей.

– Маркиз, – с надменной улыбкой возразил Стюарт, – я не выражал вам ни одобрения, ни порицания, иначе я сделал бы это в совершенно понятной форме, не допускающей никакого сомнения. Но, кажется, вы ищете ссоры со мною и прочими. Пожалуй, вы недовольны тем, что мы – не французы?

– Милорд, эта насмешка…

– Только ответ на ваш вызов. Неужели вы собираетесь вызывать каждого, кто служит королеве? Если вы – приближенный Марии, а кажется, так оно и есть, то вы можете принести королеве истинную пользу, если посоветуете ей отвечать доверием на доверие, или сесть на галеру и покинуть Шотландию, потому что ведь не собираетесь же вы один завоевать всю страну?

Боскозель чувствовал себя пристыженным, но также и обиженным. Тон его противника был оскорбителен, хотя упрек более чем справедлив. Безрассудство Боскозеля подвергло опасности королеву, а его тщеславие скомпрометировало бы ее, если бы тот самый человек, против которого он предостерегал Марию, с помощью своей энергии не послужил ей щитом, о который разбились волны мятежа.

Чего не дал бы Боскозель за то, чтобы сделаться другом Стюарта! В эту минуту он почувствовал, что не кто иной, как Джеймс Стюарт, был в состоянии дать королеве ее государство или отнять его; вдобавок он был еще единственным лэрдом, который не мог добиваться руки Марии как незаконный сын ее отца. Но Джеймс Стюарт не мог и желать, чтобы она подарила свое сердце кому-нибудь, кто был его соперником в Шотландии или чье высокое происхождение сделало бы его тогда второстепенным лицом в стране; скорее он помышлял о таком супруге для своей сестры, честолюбие которого не шло бы дальше того, чтоб не делить ни с кем ее любви. Мог ли Стюарт найти для королевы более подходящего жениха, как он, Боскозель? Если бы он не был таким сумасбродом и не восстановил против себя лэрда Джеймса, то мог бы ли он найти себе более могущественного ходатая?

Однако искать дружбы этого человека было слишком поздно, раз он сделался мишенью его насмешек; следовательно, ему оставалось одно – борьба; Боскозелю предстояло ниспровергнуть противника или показать тому, что насмешка не достигла цели; он видел, что ему брошен вызов на жизнь и на смерть, и принял его.

– Милорд, – сказал он, и смертельная ненависть сверкнула в его глазах, – пожалуй, Марии Стюарт нужна победа только над одним человеком, чтобы завоевать Шотландию, а тогда моя задача была бы не слишком трудна.

– А кто же этот человек, маркиз?

– Тот самый, кто завладел почетом, подобающим лишь одной короне. Кажется, как будто одна ваша прихоть имеет власть вызывать и укрощать ярость мятежа.

Джеймс Стюарт был задет за живое; он считал Боскозеля трусом и не ожидал от него столь меткого замечания, разоблачавшего всю его систему.

– Маркиз, – возразил он, – поставьте вместо «прихоти» «волю», и я приму ваши слова за лесть.

– Тогда вы ошибаетесь насчет моих намерений! – ответил маркиз, который не мог принудить себя ни к малейшей уступке гордецу.

– Значит, вы объявляете мне открытую войну?

– Да, милорд, с того момента, когда вы обратите свою власть против королевы.