Уцелевший

То, что случилось дальше, застало меня врасплох. Дверь открылась от мощного удара, который нарушил тишину. Я открыл глаза и увидел восемь вооруженных талибов, ворвавшихся в комнату. Первый подошел к койке и ударил меня по лицу со всей силы. Это меня жуть как взбесило, и ему очень повезло, что я не мог двигаться и был практически скован. Если бы ему пришла мысль тронуть меня, когда я был в форме, я бы голыми руками оторвал ему голову. Придурок.

Я знал, что они талибы, из-за их внешности: аккуратные стрижки, ровные бороды, чистые зубы, руки и одежда. Все они были довольно упитанные и умели говорить на ломаном английском. Все они были довольно маленькие ростом, в среднем, может, метр семьдесят, на всех красовались старые советские кожаные ремни – такие, с красными звездами на пряжке. На них была афганская одежда, но еще и куртки разных цветов. У всех на ремнях висели ножи и русские пистолеты. Все сделано в России. Все украдено.

А у меня не было ничего, чтобы защитить себя. У меня не было ни ружья, ни гранаты – только мой личный знак смелости, Одинокая техасская звезда на руке и на груди. И теперь мне нужна была хоть капля этой смелости, потому что талибы тут же набросились на меня, пиная левую ногу и молотя руками по лицу, избивая до полусмерти.

На самом деле мне было все равно. Я могу спокойно вытерпеть такую хрень, как меня и тренировали. В любом случае, никто из этих ребят нормально бить не умел. По сути, им крупно повезло, потому что в обычных обстоятельствах я бы легко выкинул любого из них в окно за шкирку. Больше всего я переживал, что они решат пристрелить меня или свяжут и куда-нибудь отведут, может быть, через границу в Пакистан, чтобы снять на видео, как они отрезают мне голову.

Если бы хоть на секунду у меня возникло ощущение, что у них были такие намерения, то для всех нас это было бы очень нехорошо. Я был ранен, но не так уж сильно, как притворялся, так что начал разрабатывать план отступления. Прямо надо мной, между балок перекрытий, лежала метровая железная палка. Смогу ли я ее достать, если встану? Думаю, да.

В ситуации, от которой зависела бы моя жизнь, я бы взял этот прут, тщательно выбрал самого жестокого из талибов и проткнул бы его прутом. Он бы больше не смог подняться. Потом я бы набросился на вторую линию врагов, застигнув их врасплох. С помощью прута я бы загнал всю группу в угол, собрал их в кучу по стандартной стратегии «морских котиков», чтобы никто не мог наброситься на меня, вытащить нож или сбежать.

Мне, вероятно, пришлось бы разбить головы еще паре ребят, чтобы получить один из русских пистолетов и им прикончить тех, кто еще дышал. Смог бы я это сделать? Думаю, да. Мои товарищи из 10-й роты SEAL были бы очень разочарованы, если бы у меня не получилось.

В отчаянной ситуации я бы сначала убил всех талибов, забрал оружие и патроны, а потом забаррикадировался в доме до тех пор, пока американцы не пришли бы за мной.

Вопрос был в том, к чему все это приведет в ближайшей перспективе? Был ли смысл в таких отчаянных мерах? Их бы предприняли очень многие, но не я. Дом был окружен большим количеством талибов с автоматами в руках. Я видел, как часовые входили в дом и выходили обратно. Некоторые из этих мерзавцев стояли прямо за окном. В любом случае, деревня Сабрэй была окружена талибами. Так сказал Сарава, и меня возмутил тот факт, что меня оставили одного. Если только они знали, если только они разделяли взгляды «Талибана», если только я на самом деле не был в руках притворявшихся друзьями врагов.

Но парни вокруг моей кровати и не думали притворяться. Они были здесь именно по мою душу, требовали объяснений, почему я здесь, что в небе делали американские самолеты, планировали ли США атаку и кто собирался прийти ко мне на помощь (хороший вопрос, кстати). Я понимал, что сейчас благоразумие было лучшей доблестью, особенно в долгосрочной перспективе, потому что моей целью было остаться в живых, а не вступать в драку с отлично владеющими навыками обращения с ножом дикарями или, что еще хуже, погибнуть от их пули.

Я все продолжал говорить, что я всего лишь доктор, что я здесь для того, чтобы помочь нашим раненым. Я также солгал, что у меня диабет, что я не был бойцом спецназа и что мне нужна вода – все это они благополучно проигнорировали. Главной проблемой, как ни странно, оказалась моя борода. Они знали, что в армии США носить бороду запрещено. Разрешают не сбривать ее только в войсках специального назначения.

Мне удалось убедить талибов, что мне нужно выйти на улицу, и они предоставили мне эту единственную возможность, одну последнюю отчаянную попытку ускользнуть. Но я не мог бежать достаточно быстро, и они просто затащили меня обратно в дом, бросили на пол и избили еще хуже, чем до этого. Сломали запястье. Это было дико больно, и позже мне понадобится пережить две операции, чтобы восстановить его.