Уцелевший

Распоряжение прозвучало нежданно и Рекс на секунду замешкался. Выяснилось, что весьма кстати: седовласый человек с отрубленной половинкой правого уха уже склонился над Саймоном. Тот же час подошли две женщины и еще трое мужчин. Де Ришло заскрежетал зубами, едва не нарушил собственный запрет, недвусмысленно высказанный ранее в укромной седловинке, и положил руку на плечо американца:

— Отставить, не годится. Обождем чуток.

Вся пьяная орава ринулась к трону козла. Герцог и ван Рин столь пристально караулили каждое движение Саймона, что начисто проглядели, когда именно Моката вкупе с остальными магистрами черного пути успели воздвигнуть перед кошмарным своим повелителем отдельный столик и начали насыщаться сами. В отличие от мелкой бесоприверженной братии, адепты казались удивительно трезвыми.

— Дьявол, стало быть, жрет наравне со всеми, — пробормотал Рекс.

— Угу, — подтвердил де Ришло, — По крайности, верховные жрецы дьявола питаются. Но блюдо у них особое, не сомневайся.

— Что за блюдо?

— Человечина, — тихо сказал герцог. — Ритуальное людоедство, mon ami. Вероятно, мертворожденный младенец. Или несчастное дитя, похищенное и заколотое для шабаша. Будь уверен: там поглощают человеческое мясо.

Де Ришло еще не успел окончить фразу, как толпа расступилась, и возле устрашающего трона поставили большой котел. И Моката, и прочие жрецы швырнули внутрь по куску лакомого блюда. Один из черных магистров поднял и бросил на чугунное дно шарообразный предмет. Котел ответил коротким приглушенным звоном.

Американец едва не вскрикнул.

Ибо герцог сообщил правду.

Шарообразный предмет был окровавленным детским черепом.

— Теперь котелок поставят на огонь, — пояснил де Ришло, — и прокипятят содержимое, заранее прибавив нужные травы и порошки. По окончании торжеств каждому участнику этого милого фестиваля вручат на память маленькую фляжку с отваром... Или бульоном?.. Как лучше выразиться?

— Не надо, — взмолился Рекс. — Иначе меня стошнит!

— А заодно подарят щепотку пепла, который выгребут из прогоревшего костра. Снабдят подмастерьев орудиями производства, чтоб на целый год хватило, до следующего праздничка весны и солидарности всех трудящихся!

В голосе герцога прозвучала непривычная Рексу злость.

— Не понимаю.

— А что же особо непонятного, mon ami? Вальпургиева ночь объединяет всю и всяческую нечисть. Ночь по законам природы постепенно переходит в день, и день этот — Первое Мая. Шабаш продолжается свежими силами, только отнюдь не столь откровенно. Кстати, лишь немногие, считанные участники маевок и манифестаций ведают, что творят... Но каждый вдохновенно призывает заклеймленных проклятием подняться, рушить до основания и сеять смерть везде и всюду.

Де Ришло перевел дух.

— Вот они — заклеймленные проклятием святой церкви. Голодные — ты видал, чем утоляют они свой истинный голод. Рабы — ты убедился, чьи. Кипеть же сейчас начнет не их возмущенный и взбаламученный пьяным скотством разум, а водица в чугунном котле... Впрочем, довольно болтать, мы теряем время!

— Неужели подобное варево действительно помогает колдовать? — ошеломленно спросил Рекс.

— Святое Причастие творит чудеса благого свойства, — ответил герцог. — А это — полная противоположность, антитеза Тела Господня. И будь уверен, Рекс: если причастие несет миру спасение и бесконечное добро, то дьявольский отвар сулит лишь погибель и неизбывное горе.

Будучи не слишком религиозным человеком по натуре и воспитанию, ван Рин все же обладал достаточно здравым смыслом, чтобы ужаснуться, присутствуя при злонамеренном и кровавом осквернении святынь. Кулаки американца сжались почти до боли.

— Господи помилуй! — внезапно сказал де Ришло. — Сейчас начнется святотатство действительно жуткое. Не смей глядеть. Не смей!

Де Ришло укрыл лицо ладонями и шепотом начал молиться. Рекс, не в силах совладать с болезненным любопытством, поднял глаза, но герцог достаточно изучил молодого товарища и угадал его движение.

Сухая, сильная рука властно пригнула голову Рекса к земле.

— Сказано тебе: не смей!

. . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . .

— А может, они просто сумасшедшие? Полоумные? Буйнопомешанные? — в отчаянии спросил Рекс.

— Да. И уж сейчас — несомненно.

Де Ришло не без опаски посмотрел перед собою.

— Можешь наблюдать дальше... Некоторые, вероятно, эпилептики. Но каждый из сатанистов так или иначе страдает тем, что с неимоверной меткостью названо душевным расстройством. Они поистине душевнобольные, mon ami. Перед нами высвобождается вся подавленная, загнанная вглубь сущность этих мерзейших натур. Задавленные чувства, неизжитые, укоренившиеся комплексы, обида на все окружающее, жажда власти, ревность и ненависть к удачливым соперникам в любви... Хотя какая среди подобной сволочи любовь!

Герцог легко махнул рукой.

— Слава Богу, Танит не приехала! — выпалил Рекс. — Она бы не вынесла не выдержала, попыталась убежать — и погибла. Слушайте, но что же делать с Аароном?