Утес чайки

Дебора выглянула в окно гостиной. Машина с двумя полицейскими была на месте. Как, должно быть, тоскливо сидеть так и наблюдать за домом, в котором ничего не происходит… Не то чтобы Дебора хотела, чтобы что-нибудь произошло, боже упаси! И она была благодарна этим полицейским, мужчине и женщине. Просто жалела их. В машине, конечно, холодно. Они в теплых куртках, но вряд ли это спасает. На ее неоднократные приглашения войти и выпить чаю полицейские отвечали отказом. Наверное, им не разрешалось этого делать.

Дебора отвернулась и вытерла рукавом свитера мокрое от слез лицо. Сегодня Амели дала ей другой ответ. Не такой, как обычно. Девочка взглянула на мать с выражением холодного презрения на лице и выдала следующее:

– Почему я тебя отвергаю? Потому что больше всего на свете боюсь стать такой, как ты. Только поэтому. Мне приходится следить за собой.

– Следить? – механически переспросила Дебора, немея от шока.

– Да, следить. Чтобы не стать такой, как ты.

– Но почему… что я…

Амели отвернулась:

– Оставь меня. Просто оставь меня в покое.

Дебора успела покинуть комнату, прежде чем хлынули слезы. В книжках по популярной психологии писали, что нелицеприятные слова ранят сильнее в том случае, если объект критики признает их справедливыми, сознательно или подсознательно. С другой стороны, легче выстоять перед нападением, если вы считаете его совершенно абсурдным.

– Чепуха! – отозвался Джейсон, когда однажды Дебора заговорила с ним об этом. – Бесит прежде всего неоправданная критика. Потому что кто-то, не имея для этого достаточно мозгов, осмеливается раскрывать рот. Обвинения, имеющие под собой реальную основу, скорее наводят на размышления: «Ну… признаться честно, не так уж он не прав».

Похоже, у Джейсона мозги были устроены иначе. Деборе же слова Амели причиняли боль, потому что накладывались на более давние раны.

Дебора ежедневно подвергала сомнению свою жизнь, работу – все, что она делала. Где она оплошала, в какой момент свернула не туда? Сделала то, чего не следовало, или, наоборот, не сделала того, что нужно? Приняла неверное решение – из страха, нерешительности, трусости? Не использовала возможностей, которые были? Предпочла плавать в знакомых, хотя и мутных, протухших водах – или поплыла не в том направлении?

Она подошла к зеркалу, висевшему рядом с арочным переходом между столовой и гостиной. Оглядела заплаканное лицо, спутанные волосы. Давно пора в парикмахерскую. Нельзя так себя запускать.

В дверь позвонили. Наверное, женщина из полицейской машины. Иногда она просилась в туалет. Ее коллега, похоже, делал это где-нибудь на лужайке за домом.

Дебора протерла глаза, но стало только хуже. Хотя другой, кроме как в слезах, эта женщина ее не видела.

Дебора подошла к двери и открыла. Перед ней стоял Алекс Барнс с дорожной сумкой в руке.

– Здравствуйте, – сказал он.

Мужчина-полицейский тут же вышел из машины и приблизился к двери:

– Мистер Барнс, вы хотели видеть миссис Голдсби?

Алекс как будто смутился:

– Я… ну, да…

– Всё в порядке, – поспешила вмешаться Дебора, схватила Алекса за руку и затащила в дом. – Мистер Барнс может навещать нас в любое время.

– Но у меня инструкция…

Дебора устало улыбнулась и захлопнула дверь перед его носом. Что знает этот полицейский о тоске и одиночестве? Наконец появился кто-то, с кем можно поговорить. Дебора не позволит никаким инструкциям испортить ей праздник.

* * *

– То есть как это «он теперь живет здесь»? – тихо переспросил Джейсон. – Что ты имеешь в виду, Дебора?

Она встала и закрыла дверь гостиной. Дебора ждала Джейсона, после того как Алекс Барнс исчез за дверью одной из комнат для постояльцев.

– Временно, – шепотом ответила она. – Его выселили из квартиры.

– Никого просто так не выселяют из квартиры!

– Алекс не платил за аренду. Его предупреждали, а теперь вот выселили…

Джейсон вздохнул.

– Я не могла захлопнуть дверь перед его носом, – продолжала Дебора. – Он спас нашего ребенка.

Джейсон снова вздохнул. Он был измотан, работал весь день, а вечером провожали одного коллегу на пенсию. Он имел право рассчитывать на то, что дома не добавилось проблем – к тем, что уже были, с травмированной дочерью, вечно плачущей женой и полицейской машиной возле дома. И вот вместо этого узнает, что к ним переехал Алекс Барнс и женщина из полицейской машины теперь дежурит под дверью спальни Амели…

– Как инспектор Хейл мог позволить такое?

– Я уговорила его, – ответила Дебора. – Этому человеку мы обязаны жизнью нашей дочери. Он попал в трудную ситуацию, я не могу просто взять и указать ему на дверь.

– Он все еще в списке подозреваемых.

– Я тебя умоляю, Джейсон! Амели ясно сказала, что не встречалась с ним раньше. Алекс Барнс ни в малейшей степени не подходит под ее описание. Сам инспектор Хейл оценивает вероятность его вины как крайне низкую. Иначе близко не подпустил бы его к нашему дому.

– Но эта женщина… Он все-таки перевел ее из машины в дом, на всякий случай.

– И что? У нас все-таки отель. Мы почти не замечаем чужих людей в доме.

– К сожалению, – пробурчал Джейсон.