Ушма

— Послушай, — начал я, — в конце концов, это вполне мог быть его родственник… Не такой уж он был старый… Мало ли куда он убежал тогда… Может в деревню, а может — на соседние дачи… Пёс то охотничий… Дурной, правда, да от голода то, небось, поумнел…

— Не знаю, рассказывал я тебе или нет, — заговорил отец, снова принимаясь расхаживать из стороны в сторону, — но его однажды в другом городе забыли. Случайно, конечно. Поезд ушёл, а он отбился. Так что ты думаешь, он нашёл дом! Три недели шёл по шпалам, а потом ещё неделю жил у платформы. Никому в руки не давался, всё хозяев ждал. Олег тогда из метро вышел, на станцию поднялся, а там глядь, батюшки мои, Свифт! Драный весь, грязный, тощий как смерть, все лапы в крови. Еле выходили. Анюта его в свою кровать брала…

— Это ты к чему сейчас? — смутился я.

— Сам не знаю… Просто, пёс то умный был… Верный… — Отец отвернулся и сплюнул на землю. — Шутки шутками, а он тогда за Анютой ушёл… Ушёл, и не вернулся… Так-то вот…

Мне стало окончательно не по себе. Кто-то третий, невидимый, всё это время стоявший от нас в стороне, вдруг приблизился и в упор посмотрел на меня сквозь колючие ветви боярышника тёмными глазами ночи. Старые страхи ожили во мне. Я откашлялся и покрутил головой. Я вспомнил то неприятное чувство слежки, что всякий раз охватывало меня на пустошах и мороз побежал у меня по коже.

— И всё же, я уверен, что это был просто очень похожий пёс, — сказал я. — В темноте легко ошибиться…

— Наверное…

Мы помолчали, разглядывая угасающее багровое зарево на западе и сосредоточенно дымя.

— Вы ведь тогда много искали… ну… Анюту?.. — отчего-то спросил я.

— Искали… — помедлив, ответил отец. — Всё вокруг облазили, да что толку?.. Не нашли ведь… Ничегошеньки не нашли… Я, бывало, сяду передохнуть, и другие мужики, а Олег нет… Всё кружил, кружил по болотам, с топором в руке… И лицо такое, смотреть страшно… Хотя я сразу почувствовал — не найдём… Живой не найдём… Может и он тоже…

Отец хмуро помял ладони.

— Дикость конечно, так говорить, но может помнишь, Настюков как то историю рассказывал… Про ведьму лесную… Ушму… Я её тогда как будто даже видел один раз… Мельком… Ясное дело, что мне все почудилось, но у меня чуть сердце не встало…

— Болота, — ответил я, слыша шум крови в ушах. — Сам знаешь, там и не такое померещиться может…

— Да в том то и дело, — сказал отец, таким тоном, что я окаменел. — Я её не на болотах видел, а на переулке… На нашем… У дома… Возвращался с поисков затемно уже… Подхожу, а у калитки тень… Метра два… У меня мурашки с вишню размером выскочили… А поближе подошёл, так вроде и нет никого… Только…

— Запах, — еле слышно произнёс я и теперь вздрогнул отец.

— Вроде того…

Отец рассеянно огляделся.

— Страшно, когда дети пропадают… После такого, что только не привидится… Натерпелись все страху… Не за себя конечно… За вас… Ты ведь тоже тогда весь больной лежал, мать не знала, что делать… И не признавался, главное, подлец, что с тобой происходит!.. Что то вы там на Разрыве учудили, непотребное… Сам не свой оттуда пришёл… И не ходил ведь больше туда никогда… Что случилось то там, а?.. Может ты тонул?..

Я как всегда промолчал и отец вздохнул.

— Ладно, дело былое… Хватит об этом… Вот будут у тебя дети, тогда сам поймешь каково это!.. Пойдём ка лучше чай пить… Мать, вон, машет, готово всё…

Мы пошли на кухню и сели за стол. Самовар важно пыхтел на подносе, чай был душист от мяты и сладкий пирог с вареньем удался на славу, но разговор наш не клеился. Отец был рассеянным, а я, как много лет назад, поминутно вздрагивал от собственного отражения в тёмном стекле веранды, за которым летняя ночь плела свои колдовские кружева.

Я подставлял себе каково это очутиться сейчас на болотах и волосы шевелились на моей голове. Хоть прошло много лет, но я держал своё детское обещание и никогда больше не был там, где бродит, ходит, дышит и переливается мёртвая вода. Те места навсегда сделались мне чужими, как и большое торфяное озеро в конце участков, где мы так любили резвиться детворой.

Я был жив, но у моей жизни были определённые рамки, нарушать которые было нельзя. По крайней мере, я был в этом уверен. Иногда, особенно в жаркие дни, когда все друзья спешили на Разрыв, это казалось мне несусветной глупостью, но стоило мне приблизиться к лесу, вдохнуть запах нагретой на солнце зелени и сухого торфа, услышать шелест листы и призрачное пение осоки, как всякое желание идти туда у меня исчезало. Нечто зловещее виделось мне в хитросплетениях теней на узких тропинках. Я сразу же перемещался в своей памяти на 25 лет назад, и в моей голове, казалось, начинала журчать вода. Жуткая тайна, что некогда коснулась меня, начинала оживать, как оживают некоторые странные и примитивные создания, с виду давно мертвые, но на самом деле лишь ждущие своего часа. Я пятился и едва ли не бегом возвращался на участок, где долго не мог успокоится.