Ушма

Чтобы окончательно прийти в себя, я частенько брал велосипед и ехала на поле. Там, среди душистого аромата горячих луговых трав, я закрывал глаза и на время мог вновь почувствовать себя беспечным мальчишкой и окунуться в светлый мир детства, полный добродушных таинств, простых загадок и приятных открытий. Мир, который существовал «до» и навсегда исчез «после» тех событий. Мир, в котором хозяином был я, а не Хозяйка.

Впрочем, избегать болот было куда проще, чем прихода тьмы. Каждая ночь с той поры была испытанием. Нет, чудовищные кошмары не мучили меня непрерывно, и ужасные тени не являлись беспрестанно моему вздыбленному бессонницей взору. Всё это происходило лишь иногда. Всегда неожиданно и бессистемно. Поэтому я никогда не мог с уверенностью сказать, что ждёт меня после наступления темноты. Первые годы это сильно меня выматывало, но постепенно, я привык. Я смирился с тем, что любая из ночей может стать для меня не отдыхом, но эшафотом, а чудесно прожитый день, закончится серией испепеляющих ужасов, от которых потом трудно отдышаться.

Единственное, к чему я так и не смог привыкнуть, это ощущение того, что тьма узнаёт меня. Тянется ко мне. Убаюкивает. Но не с нежностью, а дабы скрыть от меня приближение того, кто в ней таится… Точно зло вечно искало меня, но не помнило дорогу… Внезапно узрев меня в темноте, оно спешило дотянуться до меня, но не успевало и с наступлением зари вновь забывало путь к моему дому… Но лишь до следующей ночи, когда всё повторялось.

Я знал, что злу вовсе не обязательно сразу же впиваться в меня своими жуткими когтями. Всё, что ему требовалось, это вновь коснуться моей души, оживить ту старую чёрную связь, что угасла, но навсегда осталась во мне, как остаётся шрам от тяжёлого увечья. Тогда, оно смогло бы прийти ко мне и взять своё. До сих пор у него никак это не получалось, но эта бесконечная игра не давала мне покоя.

Глава 2

Когда я узнал, что Кремль буду сносить, я не смог удержаться и не посмотреть на него в последний раз. Старый символ дач, давно потерявший всю свою прелесть и значение, уже несколько лет представлял собой жалкое зрелище. Ветхий, обрюзгший, никому не нужный сарай изрядно покосился и его шиферная крыша протекала во многих местах, ускоряя процесс эрозии. В какой-то момент он так накренился, что к нему стало страшно подходить, и вот, наконец, его решили полностью разобрать, а доски приберечь для большого, прощального костра, который теперь зажигали в последние выходные лета, знаменуя закрытие дачного сезона.

К моему приходу, весь шифер с крыши уже был снят, а ворота распахнуты, так что Кремль был похож на выбеленную солнцем и обглоданную птицами тушу кита, от которой остались лишь обтянутые высохшей кожей рёбра и остатки гнилых внутренностей.

Я зашёл внутрь и с любопытством осмотрел пустые стены, кучи какой-то рухляди и ненадолго предался воспоминаниям, вспомнив, как мы мальчишками проникли в это запретное место и с содроганием сердца крались в пыльной духоте, боясь, что нас заметят и накажут.

Я уже собирался выходить, когда заметил груду бумаг в углу. Это были старые, частично выцветшие и истлевшие листовки, на которых проступали фотографии людей, пропавших в округе. Раньше, как правило осенью, их регулярно вывешивали на стене сторожки, и я любил приходить сюда, чтобы сладко ужаснуться тем трагедиям, что творились где то и никак меня не касались.

Я взял целый ворох объявлений и рассеянно пролистал их, рассматривая уцелевшие на них лица. Некоторые люди пропали сравнительно недавно, но в самом низу мне попались листовки, которым было почти 30 лет. Часть из них буквально распадались в моих руках, но один листок сохранился вполне неплохо. Лицо на фотографии показалось мне знакомым. Я вышел на свет, чтобы как следует его рассмотреть и замер поражённый ужасом.

С бледного, но хорошо различимого фото, на меня внимательно смотрела девочка лет девяти, с короткой чёлкой и тёмными волосами… У меня задрожали руки. Сомнений не было, я видел лицо той самой девочки, что стояла на тропинке, когда я хотел последовать в лес за Анютой.

Текст сильно пострадал от воды, но я всё же смог различить некоторые детали описания: Маша… 9 лет… августа 1981… была одета в светло-зелёное платье… бежевые босоножки…

Жаркий день обдал меня ледяным холодом. Я сложил листок, пошарил в карманах в поисках забытой дома трубки и рассеянно побрел домой. Тени прошлого шли рядом, шаг в шаг. Они касались меня, окликали, пытались заглянуть в лицо. Я ничего не мог поделать с этим наваждением и лишь старался сдержать бешенный стук своего сердца.

Дома я ещё раз внимательно изучил листовку. Я пытался найти неточности в описании, или очевидны расхождения во внешности, но внутри меня громко и безостановочно гудела тревожная сирена, предупреждая о неизвестной опасности. Я знал, я был абсолютно уверен, что с блеклого листка бумаги на меня смотрит та самая девочка, что преградила мне путь в лесу. Девочка, которая к тому моменту уже много лет как исчезла.