upload

- К сожалению, дитя мое, я и не представляю, Оливия никому не рассказывала всего, что ей удалось узнать. Думается мне теперь, она боялась, что у стен во Дворце есть уши. С визитами сюда тоже было опасно часто баловаться – ведь уши стен могут быть еще и глазами. И тогда могло произойти что-то еще более ужасное. Беда в том, что информация, полученная Оливией, надежно теперь закрыта в ее голове, и добраться туда мы никак не можем. Я знаю лишь самые крохи того, что знала Оливия… Новости эти ужасны, однако же, для всего Ордена в целом. Я не знаю точно кто, хотя у меня и есть подозрения, но одна из валькирий, а может статься и не одна, предала заветы и традиции нашего Ордена. Самую суть того, зачем мы существуем…

- Каким же образом? – мне показалось, что при ее последних фразах даже свечи потускнели. – Что она могла сделать?

- Она и продолжает это делать, - вздохнула Гертруда. – У нас есть основания полагать, что Хранители прямо изнутри получали информацию о том, каковы наши планы и что у нас происходит. Уже дважды наши секретные вылазки с целью борьбы с их буйствами были неудачны, в одной из них пострадали пятеро сестер, в том числе и сестра из Аргентины, в другой двое погибли. Нас там уже ждали… И я боюсь, что это не все, что она или они выдали врагу.

- И вы знаете, кто это? – я сглотнула. По щекам текли слезы от жалости к Оливии и страха перед тем, что происходило. Слова Гертруды только усиливали мой ужас. Я не могла и представить себе того, как валькирия может предать свое дело. Ведь мы становимся такими для того, чтобы нести людям помощь, чтобы вместе с обычными магами бороться с темными волшебниками, вроде Беллатрисы, чтобы противостоять Хранителям и их приспешникам. Наше существование уравновешивало с давних пор существующее в мире зло, помогая сохранить саму жизнь и равновесие мира живых. Это, а не хранение времени, я чувствовала, и было нашим предназначением. Предназначением, ради которого мы существовали уже тысячи лет. И предать его для меня было просто немыслимо.

- Есть догадки, - пожала плечами Гертруда. Глаза ее блестели от слез. – Оливия знала… То есть знает, и говорила мне, что скоро мы уладим эту проблему. Может быть, тебе что-то известно, Кэт? Никакие сведения не будут сейчас лишними.

- К сожалению, Сестра Гертруда, нет, - я покачала головой. – Я видела Наставницу Оливию в последний раз тогда же, когда посещала Дворец Сов и разговаривала с Анной. И до этого без Совета мы не общались… Боюсь, я ничем не могу помочь в этом… И мне бы очень хотелось знать, что же она хотела сообщить. Для меня это сейчас важно…

- Оливия хотела запросить Анну об указании, что делать дальше. Рассказать ей, что Наставнице удалось разнюхать и раскопать. Но я не знаю, Кэт, успела ли она это сделать. – Гертруда поднялась на ноги и развела руками. - Нападение произошло три дня назад, но Анна пока не прибыла, и известно лишь, что она занята чем-то крайне важным, где-то в Восточной Европе. Я знаю лишь, что ты каким-то образом можешь связаться с Диадемой, так, что это не станет известно Димитру, но что именно даст такую возможность, знала только Оливия. – Она вздохнула, меряя шагами комнату. - Она провела в библиотеке Дворца немало ночей, читая огромные книги, где собраны пророчества и сведения о наиболее важных событиях и вещах древности. Ни одна валькирия не в состоянии прочесть все, что есть в этих огромных залах, даже читая без отрыва всю свою жизнь, не применяя Поцелуй. Оливия уже двадцать с лишним лет немало ночей проводила там, читая и листая древние и новые книги. Но буквально за несколько дней до трагедии что-то сумела найти… Хотелось бы мне знать, что… И какие еще источники информации у нее были… Может быть, ты как-то и сумеешь понять больше, чем я.

- Спасибо, Сестра Гертруда. Мне так жаль, что Наставница… Вы с ней подруги и мне страшно и представить, как вам сейчас тяжело… Может быть, она поправится?

- Она спит и мы не рискуем ее будить, я боюсь, что ее удерживает дар. Тогда она будет так страдать, - Гертруда поникла, плечи ее опустились, по морщинистой щеке покатилась слезинка. Я обняла ее за плечи, усаживая в кресло, и тихонько запела Песню. Гертруда пару минут спустя посмотрела на меня с благодарностью. – Ты очень добрая, Кэтрин, мы все это видим. У тебя чистое сердце и помыслы. Розалина была такой, как ты, искренней и чистой… Если сможешь, прости нас за то, что с ней случилось. Мы не уберегли ее от страшной трагедии, и тебя тоже. Прости…

- Я не питаю на вас зла, Сестра Гертруда, - прошептала я. – Думаю, многие в том Совете не ведали, что делают. Быть может, и Анна была вынуждена так поступить.