Unknown

После девяти утра мы получили вызов из нового места: Ардойна. Кто-то крушил машины на одной из боковых улиц. Обычно для расследования отправляли полицейский патруль с армейским подкреплением, но поскольку в Шэнкилле все еще продолжались массовые беспорядки, у нас не было свободных людей. По счастью, вызов остался без ответа — Временная ИРА устроила хорошо спланированную засаду, а разбитые машины оказались просто приманкой. Если бы кто-нибудь отреагировал и отправился туда, его бы почти наверняка убили. В ту ночь, если вы носили полицейскую форму бутылочно-зеленого цвета, в районах вокруг Теннант-стрит друзей у вас не было.

Беспорядки продолжались три дня, но горечь и ненависть внутри протестантской общины по отношению к полиции длились гораздо дольше. Несмотря ни на что, наши потери были относительно невелики, и теперь, когда на улицах стало достаточно спокойно, я смог приступить к изучению нюансов работы сотрудника полиции в Ольстере. Впервые в жизни мне пришлось иметь дело с последствиями насилия, вместо того чтобы просто его применять, а насилие в этом районе царило всех мыслимых и немыслимых форм и видов. Военизированные формирования держали общество по обе стороны Крамлин-роуд за горло. Процветал рэкет. Тем, кто нарушал «законы» военизированных группировок, простреливали коленные чашечки. Также широко была представлена обычная преступность. В среднем у нас было по два ограбления и пять краж за день. Я часто удивлялся, как кто-то может жить в таких районах, но такие люди встречались мне ежедневно, — люди, которые просто хотели ходить на работу и воспитывать свои семьи как можно лучше.

Полицейский участок на Теннант-стрит активно патрулировал этот район. В участке было четыре отделения, разделенные на утреннюю, дневную и ночную смены, и одно отделение, находящееся на отдыхе. В обычный день из состава каждого отделения выделялись патрули на бронированных и обычных автомашинах, а также пеший патруль. Кроме того, у нас были специализированные патрульные группы для Ардойна и Лигонела. В периоды особенно высокой межконфессиональной напряженности или при возникновении серьезных беспорядков привлекался дополнительный личный состав. Нашим непосредственным резервом были районные мобильные группы поддержки.⁸⁴ В мобильном патруле каждый констебль по очереди был наблюдателем и де-факто возглавлял экипаж машины. В его обязанности входило заполнение всех документов после смены, и проведение любых расследований. Бумажная работа представляла собой медленно растущую гору, которая постоянно грозила поглотить всех нас. И все же мне нравилось быть наблюдателем, из-за чего мои коллеги находили меня немного странным.

После беспорядков наш моральный дух покачнулся. На нас постоянно плевали на улице, многие из нас потеряли доверие к собственному руководству. На похоронах одного из полицейских скорбящие зашикали главного констебля. На моральный дух также повлияло расследование Сталкера, которое подходило к концу, и во время которого несколько полицейских были обвинены в убийстве. Все они впоследствии были оправданы. Лорд-судья Гибсон, который позже сам погибнет от рук ИРА, даже поздравил сотрудников Королевской полиции Ольстера с тем, что они представили убитых ими людей «перед высшим Судом». Самого Сталкера мы воспринимали как вмешивающегося в наши дела постороннего англичанина, который ничего не понимал в проблемах, с которыми мы столкнулись. Возможно, он был добросовестным и преданным своему делу офицером полиции, но единственными, кто выиграл от его расследования, оказались, насколько мы понимали, провокаторы. Я считаю, что Сталкер все неправильно понял. Вместо того чтобы пытаться осудить констеблей и сержантов, нажимавших на спусковой крючок, ему следовало бы сосредоточиться на отсутствии надлежащего руководства и контроля, которые стали очевидны в ходе этих операций. Если вы служите в специальном подразделении и ваше начальство сообщает вам, что в машине находятся вооруженные боевики, которые хотят вас убить, а вы считаете, что промедление в доли секунды будет стóить вам жизни, то если операция провалится и будут убиты безоружные террористы, то это будет вина руководства.

Даже когда на улицах Белфаста царила суматоха, когда людей из полиции убивала ИРА, а Ассоциация обороны Ольстера сжигала их дома, следствие все еще пыталось заставить главного констебля передать кассету с записью перестрелки в амбаре в Тироне. Для нас это казалось безумием. Я разговаривал с одним из бойцов центральной мобильной группы поддержки,⁸⁵ участвовавших в перестрелке, который действительно слушал ту запись. Он утверждал, что в ней нет ничего, что могло бы быть инкриминировано кому-либо из участвовавших в перестрелке бойцов полиции, и фактически подтверждает их версию событий. Единственный спорный момент в записи, по его словам, был после перестрелки, когда один из сотрудников предложил добить одного из раненых, что, по его мнению, можно было списать на «чрезмерный энтузиазм».