Читаем Unknown полностью

 - Охотно, дружище, дайте лишь прийти в себя, злиться на безумца - тоже в своем роде безумие. Но его манеры и поведение столь провокационны и необъяснимы, что меня это просто не может не раздражать. А это смехотворное инкогнито! Я уже и сам иногда начинаю думать, что я - герр фон Филипсон! Хорошенькое инкогнито! Для чего? Кого это может обмануть? У него слуг, по-видимому, всего двое человек, один из них посетил меня в моем замке, а служанка - кривая старая карга, которая не поняла бы, что у меня за титул, даже если бы услышала его. Но к делу! Когда вы вышли из комнаты, я был полон решимости отставить шутки в сторону, и спросил его твердо и решительно, могу ли я надеяться, что он без проволочек обратит внимание на важное дело. Бенкендорф заверил меня, что он - к моим услугам. Я перешел к сути дела, сделав беглый, но решительный обзор принципов, на которых основывается моя политическая деятельность. Я льстил себе мыслью, что произвел на него впечатление.

 Иногда мы лучше раскрываемся в одних обстоятельствах, чем в иных, и сегодня я действительно был в ударе. Моя память ни разу меня не подвела. Я был блестящ, и в то же время - глубок, и пока меня направлял философский дух нашего времени, благодаря своей разносторонней начитанности я демонстрировал уважение к опыту древних. Короче говоря. я был доволен собой, и за исключение одного пункта касательно происхождения рабства, который, к несчастью, у меня в голове смешался с феодальной системой, я не смог бы блистать ярче, даже если бы мне суфлировал сам Сиверс. Нет, я вовсе не щадил герра Бенкендорфа, напротив, я сказал несколько вещей, которые, будь он в здравом рассудке, заставили бы его удалиться восвояси. А закончил я свою речь, описав его собственный характер и продемонстрировав неизбежный эффект его разрушительной политики, и что, по-вашему, он сделал?

 - Разозлился и ушел?

 - Отнюдь. Он, кажется, был поражен моими словами, и, по-видимому, их понял. Я слышал, что при некоторых видах безумия пациент отлично понимает всё, что ему говорят, но в этот момент его охватывает безумие, и он не может ответить или действовать. Таков, должно быть, случай Бенкендорфа: как только я закончил свою речь, он тот час же встал, и, сказав, речь моя свидетельствует о моем здравомыслии, внезапно вышел из комнаты. Домоправительница говорит, что он вернется лишь к началу этой инфернальной церемонии, которую называют дневным приемом пищи. Вы и теперь не посоветуете мне как можно быстрее отсюда убраться?

 - Тут надо немного поразмыслить. Скажите, вы не разговаривали с ним вчера вечером?

 - О, я забыл, что с тех пор не разговаривал с вами. Ладно! Как вы думаете, что он делал вчера вечером? Когда вы ушли, он имел наглость поздравить меня с тем, что мы теперь можем играть с двумя воображаемыми игроками, а когда я отверг его предложение, но сказал, что в случае, если он хочет часок со мной поговорить, я к его услугам, он холодно ответил мне, что никогда ни с кем не разговаривает, и пожелал мне спокойной ночи! Видели вы когда-нибудь таких безумцев? Он никогда не спит на кровати. В моем распоряжении только софа. Как вы, черт возьми, спали?

 - Крепко и в безопасности, учитывая, что я спал в летнем домике без замка или засова.

 - Прекрасно! Теперь мне не нужно спрашивать, что вы думаете о нашем немедлененом отъезде. Но у нас возникнут некоторые трудности с тем, чтобы получить обратно своих лошадей - он не разрешает держать возле дома никаких четвероногих, кроме монстра и облике животного, на котором ездит сам, и, клянусь святым Хубертом, я не могу выяснить, где наши лошади! Что нам делать?

 Но Вивиан не отвечал.

 - О чем вы думаете? - продолжал его высочество. - Почему молчите?

 - Вашему высочеству не следует уезжать, - покачал головой Вивиан. - Не уезжайте!

 - Почему же?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука