Unknown

 Эти слова он произнес отчетливо, и, конечно же, это удивило Вивиана, которому хватило рассудительности не выказывать удивление и не предпринимать какие-либо меры для удовлетворения своего любопытства.

 Князь, кажется, понимал, что его слова звучат странно.

 - Вас удивляют мои слова, славный сэр, - сказал его высочество, быстро расхаживая туда-сюда по комнатке, - вас удивляют мои слова, но, сэр, лоб моего предка украшала царственная диадема!

 - Которая была добыта в честной борьбе, а теперь ее носят заслуженно.

 - Кто? Где? Как? - затараторил князь.

 - Максимилиан, - продолжил его высочество тише. - Максимилиан, мой любимый сын, оставь нас, ступай к мистеру Сиверсу. Да благословит тебя Господь, мальчик мой. Спокойной ночи!

 - Спокойной ночи, дорогой папа, и долой великого герцога Райсенбурга!

 - Он эхом повторяет глупые лозунги моих последователей, - сказал князь, когда его сын вышел из комнаты. - Празднословие, за которое по-прежнему держится их незаконная приверженность, мой образ действий - пережиток прежних дней, привычки нельзя менять, как перекладных, и всё это ввело вас в заблуждение, сэр. Вы по ошибке приняли меня за монарха, я должен был им быть. Пусть проклятье падет на меня в тот час, когда я смогу говорить об этом, не краснея. О, какой стыд! Какой стыд для сына моего отца! Могут ли мои уста произнести, что я когда-то был монархом? Да, сэр! Перед вами самый обиженный и наименее способный вызвать жалость человек в мире. Я - медиатизированный князь!

 Вивиан жил в Германии достаточно долго, чтобы понимать значение этого титула, о котором, наверное, мало кто из наших читателей слышал. Медиатизированный князь - несчастная жертва Конгресса, который, среди прочих зол и добрых дел, очистил политическую систему Германии. Правилами, которые утвердили на этом Конгрессе, среди прочего страна одним махом освобождалась от обременительного владычества разных маленьких князьков, которые обладали абсолютной властью в маленьких княжествах с населением в пятьдесят тысяч душ. Эти суверенные правители стали подданными, благодаря их медиатизации разрослись территории какого-нибудь могущественного владения, или прирос владениями какой-нибудь более удачливый, чем они, князек, независимость которого благодаря интригам или влиянию семьи была сохранена. В большинстве случаев эти мелкие правители получили компенсацию за свой мирской упадок в виде больших официальных выплат или территориальных владений, а медиатизированный князь вместо обедневшего невлиятельного суверена превращался в богатого влиятельного подданого. Но столь сильна в сердце человека жажда суверенного владычества, что даже эти соблазны заставили бы лишь немногих князей расстаться со своими заветными скипетрами, если бы они не осознавали, что в случае неповиновения постановления Конгресса будут подкреплены вторжением императорской армии. И без того лишь немногие из них отказались от внешних и видимых знаков царственного величия. Трон сохраняется, тиару по-прежнему почитают. Они редко посещают двор своих монархов, едва удостаивая вниманием своих сородичей-аристократов. Большинство из них тратит возросшие доходы на поддержание роскоши своих маленьких дворов в своих старинных столицах или на раздачу титулов челяди в своих одиноких лесных замках.

 Князь Малой Лилипутии был первым медиатизированным сувереном, которого встретил Вивиан. В другое время и при других обстоятельствах он улыбнулся бы при виде праздной мишуры и бесполезной напыщенности, свидетелем которой стал в тот день, или пустился бы в рассуждения о слабости человеческой натуры, которая, кажется, склонна считать неудобные довески к трону великим итогом, к которому должна сводиться власть, но в данный момент он видел лишь доброго и, как ему хотелось верить, достойного уважения человека, в тревоге и в беде. Больно было видеть тревогу князя, и Вивиан почувствовал, что нужно сделать какое-то замечание из тех, которые, как обычно у Вивиана, были более многословны, чем их подтекст.

 - Сэр, - сказал его высочество, - ваша симпатия меня утешает. Не думайте, что я могу истолковать ее превратно, это делает вам честь. Таким образом вы добавляете еще одну милость ко всем тем милостям, которыми вы уже меня одарили, когда спасли мне жизнь и приняли мое гостеприимство. Я искренне надеюсь, что вы отложите свой отъезд, насколько это возможно. Благодаря беседе с вами и вашему обществу я провел день более весело, чем обычно. Все здесь меня любят, но кроме Сиверса у меня нет товарища, и, хотя я высоко ценю его принципы и таланты, у нас разные вкусы и разный темперамент. Что до остальных, более преданных товарищей не найти, но думают они лишь об одном - как вернуть своему правителю утраченное достоинство, и хотя такая сосредоточенность на одной мысли может тешить мое самолюбие, это меня вовсе не воодушевляет. Но впредь не будем касаться этой темы. Одно из проклятий моей несчастной судьбы - тысяча обстоятельств каждый день мешает мне о ней забыть.