Unknown

 Князь встал из-за стола и нажал правой рукой на участок стены, открылась дверь в маленькую кладовку, внутри обитую пурпурным бархатом. Он достал из кладовки подушку из того же царского материала, на которой в одиноком великолепии возлежала старинная корона.

 - Корона моих отцов, - сказал его высочество, с большой почтительностью положив корону на стол, - выиграла пятьдесят битв, а утратили ее без единого выстрела! В юности меня вовсе не считали негодяем, я за один день пролил больше крови за свою страну, чем тот, кто называет себя моим сюзереном, пролил за всё время своего незаслуженного процветания. Проклятье, предок моего нынешнего сюзерена был рабом воина!

 Князь указал на портрет мрачного вождя, теперь Вивиан увидел на его голове огромный шлем в форме короны, похожей на ту, что лежала сейчас перед ним.

 - Если бы я был вынужден стать подданным, если бы я должен был признать власть цезаря, я бы покорился. Если бы меня заставили склонить голову перед легионами императора, благородное сопротивление утешило бы меня при звуке моих цепей. Но пасть без борьбы, стать жертвой политических интриг, стать крепостным человека, который был рабом моего отца - именно таковым был Райсенбург, даже на моей памяти, наш неудачливый соперник: это уж слишком. Это терзает мое сердце, если за меня не отомстят, я погибну под тяжестью этой мысли. Потерять владения - это еще ничего. Но мне отмщение, и аз воздам! В моей власти еще добыть для своего порабощенного народа свободу, которую сам я потерял. Да! Просвещенный дух эпохи заставит дрожать синедрион заговорщиков Райсенбурга. Я буду поддерживать, честно говоря, я уже поддерживаю неоспоримые требования униженных и оскорбленных, шесть месяцев спустя я наде юсь увидеть свободный и репрезентативный конгресс в столице мелкого суверена, ради которого меня предали. Правитель Райсенбурга в своем стремлении заполучить корону великого герцога несколько переступил границы дозволенного.

 Кроме меня есть еще как минимум три могущественных князя, у которых отняли владения, чтобы сформировать холопское герцогство. Всех нас воодушевляет одна надежда, все мы жаждем одного и того же результата. Все мы использовали и продолжаем использовать свое влияние могущественных аристократов, чтобы вернуть своим подданным отнятые у них права, которые принадлежат им как людям, а не только лишь как немцам. На прошлой недели я послал в Резиденцию меморандум, который подписал я, мои родственники, другие князья и могущественные недовольные аристократы, требующие немедленного дарования конституции, как в Вюртемберге и Баварии. Моих товарищей по несчастью воодушевило то, что я к ним присоединился. Будь я мудрым человеком, я бы присоединился к ним раньше, но до последнего меня вводило в заблуждение коварное поведение моего беспринципного министра. Но теперь мои глаза открылись. Великий герцог и его коварный советник, чье имя не осквернит мои уста, уже трепещут. Часть людей, осмелев благодаря нашим заявлениям, уже отказывается платить неконституционные налоги. Без сомнения, ему придется уступить. Каковы бы ни были намерения двора в Вене или в Санкт-Петербурге, будьте уверены: у свободы в Германии нет других врагов, кроме политических интриг, Меттерних слишком хорошо знает настроения, которые лишь зарождаются в недрах немецкого народа, нет-нет, он не пойдет ни на малейший риск, не будет будоражить народ присутствием иностранных легионов. Нет! Такое поведение может отлично сгодиться для Неаполя или Польши, или для Испании, но в то мгновение, когда хорваты или казаки станут лагерем на берегу Рейна или Эльбы для поддержки их новоиспеченных эрцгерцогов - в то самое мгновение Германия станет великим объединенным государством. Величайший враг процветания Германии - врожденный характер ее сыновей, но характер, который мешает и всегда, возможно, будет нам мешать стать великими людьми, в то же время надежно защищает нас от упадка.

 В это мгновение приятного предвкушения общественной добродетели и частной мести вошел мастер Родольф, благодаря чему Вивиану не нужно было выслушивать подробности истории хозяина замка. Маленький круглый управляющий сообщил своему хозяину о прибытии всадника с важной депешей для его высочества, которую он настоятельно хотел вручить лично в руки князю.

 - Откуда он прибыл? - спросил его высочество.

 - По правде говоря, ваша светлость, сказать трудно, поскольку гонец отказывается нам об этом сообщить.

 - Пусть войдет.

 Вскоре в комнату ввели человека, чей измученный вид свидетельствовал о том, что он проделал в тот день большой путь, он поклонился князю и молча вручил ему письмо.

 - От кого это письмо? - спросил князь.

 - Ваше высочество узнает об этом из письма, - последовал единственный ответ.

 - Друг мой, вы - курьер, заслуживающий доверия, вас отлично подготовили. Родольф, проследите, чтобы этого господина хорошо разместили и предоставили всё необходимое.