Unknown

Что касается природы сознания человека (как общественного, так и индивидуального), Ильенков устанавливает такое его отношение к идеальному: «сознание и воля проявляются у человека только потому, что у человека уже имеется особый, отсутствующий в животном мире, план жизнедеятельности, деятельность, направленная на усвоение специфически общественных, чисто социальных по своему происхождению и существу и потому никак не закодированных в нем биологически форм жизнедеятельности» [9]. И, хотя современные этологи часто говорят о социальности животных, о социальном наследовании паттернов поведения и о том, что даже, например, птиц нельзя редуцировать к организму, они говорят вовсе не о той социальности, о которой говорит Ильенков, будучи марксистом. Идеальное является необходимым и обязательным не для взаимодействия и «общения», вообще свойственных и человеку и высшим животным. Оно есть результат и деятельная форма человеческой жизнедеятельности, труда, — коллективного производства и воспроизводства материальной жизни, преобразующего природу по мерам самой природы.

В «Диалектической логике» он объясняет: «Диалектическая логика есть поэтому не только всеобщая схема деятельности, творчески преобразующей природу, но одновременно и всеобщая схема изменения любого естественно-природного и социально-исторического материала, в котором эта деятельность выполняется и объективными требованиями которого она всегда связана. Вот в чем, на наш взгляд, заключается подлинный смысл ленинского положения о тождестве (не о «единстве» только, а о тождестве, о совпадении) диалектики, логики и теории познания современного научного, т.е. материалистического, мировоззрения» [1]. С точки зрения последовательной диалектико-материалистической позиции не может быть никаких специфических законов движения идеального (и мышления, в частности), отличных от законов движения бытия. Человек объективно вынужден преобразовывать мир по его собственной логике, которую он и делает своей. Более того, это не две разные логики, а одна и та же логика материи, деятельно отраженная в самой же материи. В связи с этим хотелось бы подчеркнуть тождественность позиции Э.В. Ильенкова и автора «Всеобщей теории развития» В.А. Босенко [2].

Отрыв в теоретическом осмыслении логики идеального от логики материи неизбежно порождает вопросы их согласования и ведет к идеализму. Ильенков отмечает: «Идеализм не следствие элементарной ошибки наивного школьника, вообразившего грозное привидение там, где на самом деле ничего нет. Идеализм — это совершенно трезвая констатация объективности идеальной формы, то есть факта ее независимого от воли и сознания индивидов существования в пространстве человеческой культуры, оставленная, однако, без соответствующе трезвого научного объяснения факта. Констатация факта без этого научно-материалистического объяснения — это и есть идеализм. Материализм в данном случае может заключаться только и именно в научном объяснении факта, а не в его игнорировании. Формально же факт выглядит именно так, как его и изобразили мыслители “линии Платона”: налицо объективная, несмотря на свою очевидную бестелесность, форма движения физически осязаемых тел» [8]. Научным объяснением движения идеального, понятого как единая духовная культура человечества, и занимался Э.В. Ильенков всю жизнь во многом на материале предшествующей истории мысли. А объяснить — значит показать генезис, «выделить необходимые моменты движения в их необходимой взаимосвязи».

Проблема идеала, в свою очередь, рассматривалась Ильенковым как важнейший момент в движении культуры человечества и идеального как необходимой стороны этой культуры. В философии Ильенкова проблема идеального и проблема идеала не просто тесно связаны с проблемой истины. Для него это одна и та же проблема. То, что не является пусть даже превратным, но отражением по истине и выражением движения общественной практики, не является идеальным. Поэтому оно и не находит внешнего выражения, не является формой функционирования вещей. Потому-то состояние психики индивида и не является идеальным, если оно не может быть представлено в общезначимой форме — в действии, в вещи, в образе и, наконец, в слове.