Unknown

Ленин, конспектируя «Науку логики» Гегеля, отметил, что диалектика требует брать конечный предмет «с точки зрения его имманентной границы» [10, с. 98]. Так или иначе, для капитализма этой границей является социализм как его отрицание, социализм есть капитализм в своем пределе. Эта граница так и не была перейдена. Если бы человечество ее перешло, то в нашем деле не было бы смысла. Само дело было бы совершенно другим, и работы, подобные этой, потеряли бы всякий смысл. Дело в том, что она переходилась. Методологическое значение имеет то, что социализм показал, обозначил на практике, а не только в теории эту границу и трудности ее преодоления. Именно поэтому верно будет смотреть через оптику Лукача, Лифшица, Ильенкова, Канарского, Босенко как на категории классической эстетики и границы их применения по отношению к поставленной проблеме, так и на западную теоретическую эстетику ХХ века, и на все, что появилось в этой области в ХХІ веке. И, хотя с точки зрения простой хронологии мысль ХХІ века может казаться более передовой, с точки зрения исторического времени это не так.

Откат в истории снял с повестки дня те вопросы, которое ставило историческое движение по преодолению общественного разделения труда. Для представителей современной мысли они могут быть поставлены не современной нам реальностью (а не действительностью в гегелевском понимании того, что «все действительное — разумно, все разумное — действительно»), а прошлым опытом выхода за ее пределы, в том числе и неудачей этого опыта. Даже критический пафос современной мысли по отношению к современному же капитализму и его значение могут быть адекватно измерены только с высоты практической попытки выхода за пределы капитализма.

Проблемы революции, вставшие в свое время перед вышеперечисленными мыслителями, не решены и не стали менее значимыми. Выход за пределы предыстории, где производство вещей определяет производство человека, — не благие пожелания, а необходимость, которая делает проблему идеального все более острой, поскольку речь уже должна идти не просто о внешних условиях для коммунизма, а о самом коммунизме, о его эмпирическом бытии, которое требует практического отношения к идеальному.

Узловой фигурой в исследовании идеального и идеала является Э.В. Ильенков. С одной стороны, он продолжает традицию Лукача и Лифшица, с другой — служит теоретической основой для работ Канарского и Босенко. Конечно, все они были марксистами и на мир должны были смотреть глазами не только Маркса, но и Ленина. Но для нас современное прочтение Ленина уже невозможно без «Ленинской диалектики метафизики позитивизма» [5] и «Диалектической логики» [3]. Поэтому творчество Ильенкова, на наш взгляд, является связующим, центральным для всей современной революционной традиции в философии.

Разбирая наследие Ильенкова, мы лишь обозначим основные узловые моменты в их необходимой взаимосвязи относительно проблемы эстетического идеала (а подлинный идеал не может не быть эстетическим) как момента движения идеального, которые имеют для нас методологическое значение. Для этого придется прибегнуть к обширному цитированию.