Unknown

– О? Где? Я имею в виду... – поспешно добавил он, заметив в ее глазах мгновенный шок, и ему стало интересно, откуда бы совершенно неопытной молодой леди знать, что ее можно поцеловать и в других местах, помимо губ или ручек, – географически в каком месте?

Румянец на ее щеках стал ярче, потому что она, столь же хорошо, как и он, осознала, что сейчас выдала, но встретила его взгляд прямо.

– В саду у леди Уиндермир. Мы оба пришли к ней на музыкальный вечер, и ужин еще не был готов, так что Уильям пригласил меня немного прогуляться, и... и я пошла. Был такой прекрасный вечер, – добавила она простодушно.

– Да, он также это отметил. Раньше я не осознавал опьяняющего эффекта хорошей погоды.

Она взглянула на него слегка враждебно.

– Ну, как бы то ни было, мы влюблены! Хоть это он вам сказал?

– Да, сказал, – ответил Грей. – Он как раз и начал с заявления на этот счет, прежде чем пуститься в постыдные откровения относительно твоей добродетели.

Ее глаза округлились.

– Он... что, конкретно, он вам сказал? – воскликнула она.

– Достаточно, чтобы, как он надеялся, убедить меня сразу пойти к твоему отцу и обосновать ему целесообразность просьбы Уильяма взять тебя в жены.

– О! – услышав это, она глубоко вздохнула как будто с облегчением, и ненадолго отвела взгляд. – Ладно. Значит вы собираетесь это сделать? – спросила она, снова обратив к нему свои большие голубые глаза. – Или вы уже? – добавила она с надеждой.

– Нет, я еще не говорил твоему отцу о письме Уильяма. Для начала я решил, что лучше сперва поговорить с тобой и посмотреть, в такой же мере ты разделяешь чувства Уильяма, как он полагает.

Она моргнула, а затем одарила его одной из своих ослепительных улыбок.

– Дядя Джон, это так великодушно с вашей стороны. Многих мужчин нисколько не заботило бы женское мнение в данной ситуации, но вы всегда такой чуткий. Мама не устает превозносить вашу доброту.

– Не переусердствуй, Дотти, – сказал он сдержанно. – Так ты говоришь, что готова выйти замуж за Уильяма?

– Готова? – воскликнула она. – Да я хочу этого больше всего на свете!

Он смотрел на нее долго и пристально, отчего кровь резко прилила к ее шее и щекам. И она тоже не отводила от него глаз.

– О, да? – произнес он, позволив тому скептицизму, что он ощущал, полностью проявиться в интонации. - Почему?

Она дважды очень быстро моргнула.

– Почему?

– Почему? – терпеливо повторил он. – Я имею в виду, что же такого в характере или внешности Уильяма, – поясняя, добавил Грей, поскольку молодые женщины не особо разбирались в людях, – так привлекает тебя, чтобы желать брака с ним? И к тому же, весьма поспешного брака.

Он уже готов был поверить, что в одном из них, или сразу в обоих развивается влечение - но к чему такая спешка? Даже если Уильям боялся решения Хэла о принятии предложения виконта Максвелла, сама-то Дотти наверняка не могла всерьез думать, что любящий отец заставит ее выйти замуж за того, за кого она не хочет.

– Ну, конечно же, мы любим друг друга! – произнесла она. Хотя, для такого, вроде как страстного признания, в ее голосе прозвучала довольно неопределенная нотка. – Что же касается его... его характера... как же, дядя, вы же его родной отец, вы, безусловно, не можете пребывать в неведении относительно его... его... ума! – с триумфом выдала она это слово, – его доброты, его благодушия... – набирала обороты Дотти, – ... его кротости...

Теперь настала очередь Лорда Джона заморгать. Без сомнения, Уильям был и умный, и благодушный, и достаточно добрый, но “кроткий” абсолютно не то определение, которое сразу пришло бы на ум в отношении него. Более того, пролом в обшивке столовой его матери, в который Уильям нечаянно выбросил собеседника во время чаепития, до сих пор не отремонтировали, и этот образ в памяти Грея был очень свеж. Вероятно, в компании Дотти Вилли вел себя более осмотрительно, но все же...

– Он самый что ни на есть образец джентльмена! – уже, закусив удила, шпарила она с энтузиазмом. – А его внешность... ну, конечно же, он вызывает восхищение у каждой женщины, которую я знаю! Такой высокий, такого импозантного вида...

С холодной беспристрастностью он отметил, что, хотя она и перечислила несколько примечательных особенностей Уильяма, но ни слова не сказала о его глазах. Ведь кроме роста, который нельзя было не заметить, вероятно, самой поразительной его чертой являлись глаза: бездонные, ярко-голубые, их разрез был совершенно необычной формы – кошачий. В действительности, это были глаза Джейми Фрейзера, отчего Джон чувствовал, как его сердце сжимается всякий раз, когда Вилли смотрит на него с определенным выражением.

Какой эффект его глаза производят на молодых женщин, Вилли отлично знал и откровенно этим пользовался. Посмотри он тогда в глаза самой Дотти своим вожделенным взглядом - она бы замерла на месте – неважно, любила она его или нет. И это трогательное объяснение упоения в саду... после музыкального вечера, или во время бала, или у леди Бельведер, либо у леди Уиндермир...

Он настолько был поглощен своими мыслями, что не сразу заметил, что она перестала говорить.