Unknown

– Большинство из того, что мне удалось расшифровать, кажется, касается дел, связанных с флотом, – сказал он. – Контакты в Вест Индии, грузы к доставке, обычная контрабанда, хотя и в достаточно крупных масштабах. Одно упоминание банкира из Эдинбурга: я не смог установить точную связь с ним. Но в трех письмах встречается одно и то же имя, которое не шифруется – это вы, конечно же, заметили.

Грей не пытался отрицать этого.

– Кто-то во Франции очень хочет разыскать человека по имени Клодель Фрейзер, – продолжил Артур и приподнял одну бровь. – Есть идеи, кто это?

– Нет, – ответил Грей, хотя, разумеется, у него мелькнула догадка. – Есть мысли, кто хочет его найти... или зачем?

Норрингтон покачал головой.

– Зачем – не ясно, – откровенно сказал он. – Что же до того, кто – думаю, это может быть французский дворянин.

Он снова открыл папку и осторожно достал из прикрепленного к ней маленького мешочка две сургучных печати: одну почти наполовину сломанную, другую – почти целую. На обеих была изображена ласточка на фоне восходящего солнца.

– Не нашел никого, кто опознал бы это, – сказал Норрингтон, аккуратно касаясь одной из печатей коротким толстым пальцем. – Вы, случайно, не знаете?

– Нет, – ответил Грей. В его горле внезапно пересохло. – Но вы можете проверить некоего барона Амандина. Уэйнрайт назвал мне это имя... в качестве его личных связей.

– Амандин? – Норрингтон выглядел озадаченным. – Никогда о нем не слышал.

– Никто не слышал. – Грей вздохнул и поднялся на ноги. – Я начинаю сомневаться, что он существует.

ДЕРЖА ПУТЬ В ДОМ ХЭЛА, он все еще задавался вопросом: существовал ли барон Амандин или же нет. Если да, он мог быть всего лишь ширмой, скрывающей интересы кого-то более значительного. Если нет... Вопросы становились более запутанными и в то же время простыми в решении: поскольку не было другого способа узнать, кто за этим стоит, то Перси Уэйнрайт был единственным путем к разгадке.

Ни в одном из писем Норрингтона не упоминалась Северо-Западная территория, не содержалось ни одного намека на предложение, которое сделал ему Перси. Это и неудивительно: было бы крайне опасно излагать подобную информацию на бумаге, хотя он, конечно, знал шпионов, делавших подобные вещи раньше. Если Амандин существует и непосредственно вовлечен, то, по всей видимости, он благоразумен и осторожен.

Ладно, в любом случае он должен рассказать Хэлу о Перси. Возможно, он что-нибудь знает относительно Амандина или сможет узнать: у Хэла много друзей во Франции.

Размышления о предмете разговора с Хэлом внезапно напомнили ему о письме Уильяма, о котором он почти забыл за утренними интригами. Грей резко втянул воздух через нос при мысли о нем. Нет. Он не будет говорить об этом брату, пока не получит шанса побеседовать с Дотти один на один. Возможно, он ухитрится перекинуться с ней пару слов наедине, условившись встретиться позже.

Однако, когда Грей прибыл в Аргус-Хаус, Дотти не оказалось дома.

– Она на одном из музыкальных вечеров мисс Брайрли, – сообщила ему его невестка Минни, когда он вежливо осведомился, как поживает его племянница и крестница. – Дотти сейчас нарасхват. Но ей будет жаль, что вы с ней разминулись, – сияя, она привстала на цыпочки и поцеловала его. – Приятно снова видеть тебя, Джон.

– И мне тебя, Минни, – искренне ответил он. – Хэл дома?

Она многозначительно закатила глаза к потолку.

– Он дома всю неделю со своей подагрой. Еще неделя, и я подсыплю яду ему в суп.

– А, – это подкрепило его решение не говорить с Хэлом о письме Уильяма. Хэл и в добром здравии был настоящим ужасом как для закаленных солдат, так и для прожженных политиков. Хэл в плохом самочувствии... Очевидно, именно поэтому Дотти имела благоразумие удалиться.

Ну, в любом случае, не было причин полагать, что его новости улучшат настроение Хэла. Он с должной осторожностью толкнул дверь в его кабинет: брат был известен тем, что, будучи раздраженным, кидался вещами - а ничто не раздражало его больше, чем недомогание.

Как оказалось, Хэл спал, развалившись в кресле перед очагом, его забинтованная нога лежала на табурете. Дух какого-то резкого и едкого лекарства витал в воздухе, перекрывая запахи горящей древесины, расплавленного жира и черствого хлеба. Тарелка остывшего супа стояла на подносе сбоку от Хэла нетронутой. «Возможно, Минни озвучила свою угрозу», – подумал Грей с улыбкой. За исключением его самого и их матери, Минни была, пожалуй, единственным человеком в мире, который никогда не боялся Хэла.

Он тихо присел, размышляя, следует ли будить брата. Хэл выглядел больным и утомленным, более худощавым, чем обычно, а ведь он всегда был поджарым. Элегантности ему было не занимать, даже облаченному в бриджи и льняную рубаху, с голыми ногами и с плечами, укутанными в потрепанную шаль, но черты его лица красноречиво свидетельствовали о жизни, проведенной в сражениях.