Unknown

Я весьма доволен результатами своего первого выступления. Меня также вдохновляет мысль, что, если возраст или ранения помешают мне находить средства к существованию с помощью меча, плуга или печатного станка, я всё же смогу зарабатывать на жизнь как сочинитель романов.

Полагаю, Марсали пожелает в мельчайших подробностях узнать, как выглядели платья присутствовавших дам, но должен попросить её пока потерпеть. Не буду притворяться, что не заметил их нарядов (хотя я мог бы это отрицать, если бы думал, что таким образом рассею твои опасения по поводу предполагаемой неспособности противостоять женским чарам. Зная твою подозрительность и нелогичность, моя Сассенах, я не буду этого отрицать), но моя рука сейчас не вынесет перенапряжения от подробных описаний. Пока только скажу, что платья сшиты из очень дорогих тканей и прелести дам в них наилучшим образом подчёркнуты благодаря моде.

Мои краденые свечи догорают, а рука и глаза так устали, что я с трудом разбираю собственные слова, не говоря о том, чтобы складывать их во фразы. Мне остаётся надеяться, что ты сможешь прочесть последнюю часть этой неразборчивой эпистолы. С тем, в хорошем расположении духа и воодушевлённый событиями дня, я ложусь в свою негостеприимную постель.

Поэтому желаю тебе спокойной ночи, уверяя в своих нежнейших чувствах, и надеюсь, что ты сохранишь терпение и неизменное расположение к

Твоему бумагомараке и преданнейшему мужу

Джеймсу Фрейзеру.

Постскриптум: я и правда бумагомарака, поскольку, как вижу, умудрился покрыть и бумагу, и себя самого безобразными кляксами. Льщу себя надеждой, что бумага обезображена сильнее.

Постскриптум 2. Сочинение настолько поглотило меня, что я забыл, с какой целью собирался писать: чтобы сказать, что я забронировал места на «Эвтерпе», отплывающей из Бреста через две недели. Если что-либо этому помешает, я напишу ещё раз.

Постскриптум 3. Я истомился по тебе, жажду вновь возлечь рядом с тобой и стать одним целым».

ГЛАВА 90

ВООРУЖЕННЫЕ БРИЛЛИАНТАМИ И СТАЛЬЮ

БРИАННА ТВЕРДОЙ РУКОЙ разрезала брошь на части с помощью кухонного секатора. Это было старинное, но не ценное украшение – уродливая викторианская вещица в форме крупного серебряного цветка, окруженного вьющимися лозами. Его единственная ценность заключалась в россыпи мелких бриллиантов, которые украшали листья, как роса.

– Надеюсь, они достаточно большие, – проговорила она и сама удивилась тому, как спокойно звучал ее голос. Внутри нее все кричало в течение последних тридцати шести часов – именно столько им потребовалось, чтобы все спланировать и приготовить.

– Думаю, они подойдут, – сказал Роджер, и Бри почувствовала напряженность за спокойствием его слов.

Он стоял позади, положив руку ей на плечо, и тепло его руки было приятным и мучительным. Еще час, и он уйдет. Возможно, навсегда.

Но выбора не было, и Бри делала все необходимое с сухими глазами и недрогнувшей рукой.