Unknown

Я всё объясню в следующем письме: это очень сложно, а я должна закончить до отплытия. Основное, что касается Йена: он влюбился в Рейчел Хантер (очень милую девушку и квакершу, что представляет некоторую трудность), и фактически он является убийцей, поэтому не может показываться на публике поблизости от Континентальной армии. Побочным результатом этого, говоря формальным языком, убийства очень неприятного человека (уверяю, что для человечества потеря небольшая) стало то, что изувечили и подстрелили Ролло. Кроме касательного пулевого ранения, у него перелом лопатки. Он поправится, но перевозить его нельзя. Рейчел позаботится о нём ради Йена, пока мы ездим в Шотландию.

Поскольку известно, что бригадир пользовался уважением у своих индейских союзников, капитан «Ариадны» был изумлён, но не слишком обеспокоен, когда ему сообщили, что тело будет сопровождать не только близкий родственник генерала (с женой), но и могавк, который плохо говорит по-английски (я бы очень удивилась, если бы кто-нибудь на Королевском флоте мог отличить гэльский от могавкского, если на то пошло).

Надеюсь, эта попытка будет не столь богата на приключения, как наше первое путешествие. Если так, следующее письмо я напишу в Шотландии. Скрести за нас пальцы.

С любовью,

Мама.

P.S. Твой отец хочет непременно добавить несколько слов. Это его первая попытка писать прооперированной рукой, и мне бы хотелось посмотреть, как у него получается, но он твёрдо сказал, что намерен уединиться. Я не знаю, связано ли это с темой письма, или он просто не хочет, чтобы кто-то видел, каких усилий ему это стоит. Наверное, по обеим причинам».

Третья страница письма заметно отличалась. Почерк стал намного крупнее и размашистее, чем раньше. Руку отца всё ещё можно было узнать, но буквы казались небрежнее и не такими острыми. Брианна почувствовала, как сердце сжалось: не только от мысли об изувеченной руке отца, медленно выводящей каждую букву, – но из-за того, что, по его мнению, стоило усилий написать следующее:

«Любимая моя доченька!

Твой брат цел и невредим. Я видел, как он уходил из Саратоги со своими войсками, направляясь в Бостон и в дальнейшем в Англию. Он больше не будет сражаться на этой войне. Deo gratias («Слава Богу!» – латинск., прим. перев.).

Твой самый любящий отец,

Дж.Ф.

Постскриптум: Сегодня День Всех Святых. Помолись за меня».

Монахини всегда говорили им, а Бри рассказывала отцу, что, произнося «Отче наш», «Богородице Дево» и «Слава Отцу и Сыну» в День Всех Святых, ты можешь освободить душу из чистилища.

«Чертяка, – пробормотала она, зверски шмыгая носом и ища в столе бумажный носовой платочек. – Так и знала, что заставишь меня плакать. Опять».

– БРИАННА?

Голос Роджера раздался из кухни, что удивило её. Она не ожидала, что он вернётся из разрушенной часовни раньше, чем через час или два, и, торопливо высморкавшись, крикнула: «Иду!», надеясь, что голос не выдаст недавних слёз. И только когда она попала в коридор и увидела, что Роджер держит полуоткрытой обитую зелёным сукном кухонную дверь, до неё дошло, что в его интонации тоже было что-то странное.