Тиса не могла не улыбнуться подобной уморе, и вскоре вместе с Люсей хихикала над парнишкой. В дверях опытной появилась Клара, скривила губы:
- Паяц несчастный!
Потом вздохнула и бросив на Тису взгляд из разряда “явилась тут самозванка”, удалилась в свою “пещеру”.
Подумав немного, Тиса последовала за ней.
Клара положила стеклянный квадратик с размазанным по нему тонким слоем земли на подставку и взглянула в увеличительный окуляр. Тяжелая шторка черных волос закрыла щеку. На вторжение брюнетка даже головы не повернула.
- Клара, я бы хотела поговорить, - произнесла Тиса, желая разрешить недоразумение.
- Ну? - ответ с ноткой скепсиса.
- Я знаю, ты не веришь, что я видящая.
- А я должна? - усмешка.
- Но в последний раз я увидела Строчку. И он…
Клара отвлеклась все же от окуляра:
- На столе бумаги лежали, свежеисписанные, и книга по недрам. Знаешь, не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять откуда они взялись.
Тиса открыла рот. Это что выходит? Клара думает, что она попросту наврала о Строчке?
- Но я действительно видела Виталия.
- О, это ты остальным сказки рассказывай. Эти-то ладно, но он почему тебе верит, не понимаю, - брюнетка поджала губу. - Знаешь, красотка, очень скоро тебе придется сознаться и уйти отсюда.
Тиса вышла из опытной. К сожалению, разговор так ни к чему не привел. Ну, хоть красоткой назвали, и на том спасибо.
Войнова покидала школьный сквер, благоразумно стараясь не смотреть в сторону “трещины”. Казалось, или на самом деле ветер веял во вслед с тихим шепотом: “Приди”. Вот неугомонное приведение-то. Считай целый особняк с необходимой мрачной обстановочкой в ее распоряжении, а все не живется спокойно. Хотя какая у этих бесплотных душ жизнь? Упаси Единый узнать.
Тиса направилась в аптеку и порадовала своим досрочным приходом вэйну. День пролетел в заботах и весьма плодотворно. На завтра Агата Федоровна наметила поездку с очередной благотворительной партией снадобий.
Вечером - снова мост и созерцание заледенелой Патвы, лежащей в зимних сумерках. Если бы не приглядывалась, так и не заметила бы стаю животных, пробирающуюся в припорошенном камышовом сухостое вдоль речного берега. Старые знакомые. Кабаны, все же. Крупные. И чего им в лесу не сидится? Вот так, смотреть на речную долину незаметно вошло в привычку, как и посещение парка после утренних видений. Что же, жизнь в Оранске как-то входит в свою колею, и это к лучшему.
Дома ее поджидал сюрприз. Еще, не войдя в калитку, Войнова услышала громкие голоса Тараса и Алевтины. А когда вошла во двор, увидела следующую картину. Тарас, судя по заплетающемуся языку, пьяный, в одной тельняшке и штанах сидел на крыше дома и размахивал руками с воплями:
- Тонем! В днище пробоина! Спустить шлюпки на воду!
Во дворе собралась вся семья Кадушкиных и соседка Никифоровна, которая не переставала охать и со словами ‘бяда-бяда!’ качать головой. Алевтина тщетно пыталась вразумить главу семейства.
- Тарасик, миленький, слезай! Простудишься! - подзывала она его рукой.
Но тот и не думал спускаться:
- Алька, хватай детей и Поднимайся! Вода прибывает!
- Тиса Лазаровна, простите ради Бога! - заметила девушку хозяйка. - Тарас мой, заначку мою нашел! Всю выхлестал, злыдень! - пожаловалась она, чуть не плача. - Слезай сейчас же, постыдился бы постоялицы!
- Тонем! Спасайся кто может! - завопил в ответ благоверный супруг.
- Ма, да не слышит он тебя, - дернул за рукав матери Устин.
Натка, глядя на весь концерт, с безразличным видом грызла сухарь. На щеке ее красовался большой прыщ.
- Батьку какая-то тетка по башке стукнула, пока он в морях был, - объяснила девочка Тисе. - Рея какая-то.
- Дура, - обернулся Устин, - это не тетка, это балка такая на корабле, поперечная.
- Умный нашелся! - дала подзатыльник брату Натка. Дети принялись толкаться.
Послышался громкий скулеж Силача, в суете Борисовна наступила на хвост собаке.
- Устька! Да убери ты эту псину с моих глаз! - топнула Алевтина. Пес мигом смотался в будку. - Простите Тиса Лазаровна. Моя вина, не спрятала от мужа деньги, как следует.
- А я тебе что говорила, - забубнила Никифоровна, - при себе носить надоть. Поди бы не разбуянился так с копейки.
Когда Гишка принес от Никифоровны широкую лестницу (лестница Кадушкиных давно обветшала), бывшего моряка общими усилиями все же стащили с крыши.
‘Веселый’ вечер завершился. Поужинав в одиночестве в маленькой кухоньке, Тиса прилегла на кровать, раздумывая о Тарасе. Есть одно снадобье от глухоты. Поможет ли?
Незнакомец сидел напротив на диванной резной скамье и держал в холеных руках бокальчик красного вина. Этакий благовидный, полноватый и с лоснящейся бородкой, и одновременно деловой.
- Я правильно понял, тебе именной нужен? - голос соответствовал виду, тенор с показной ленцой. Отпив, незнакомец опустил бокал себе на круглый живот.
- Да, - ответил хрипло Демьян. Простыл что ли? - И, пожалуй, долгосрочный.