Университеты

– Я мыться, – предупреждаю Жюля, захлопывая за ним дверь, – а ты… да скинь куртку! Вон бумага, ручка… пиши заявление о приёме в стажёры. Про испытательный срок помнишь?

– Как же! – кожаная куртка летит на пол, и тут же, суетливо, подбирается и вешается на вешалку. Ладно, не буду смущать…

Потом мы долго беседовали, я за чаем, он за кофе. Будущий пилот, неловко сидя на стуле, глотал подсовываемые бутерброды, как не в себя, будто от аппетита зависит – приму я его, или нет.

– … да, в Сен-Дени…

– … братья? Эмиль и Фернан…

Получасом позже, сытого и сияющего от открывающихся перспектив, Ведрина выдворил из квартиры бесцеремонный Матвеев.

– Не дело это, без телефона, – пробубнил он, плюхаясь на стул напротив и подвигая к себе колбасу и хлеб. Только затем он соизволил снять широкополую африканерскую шляпу, уложив её на соседний стул, – Да чай поставь, што ли! Хотя нет… кофию давай! Привык, понимаешь ли, в Африке! Хорошева чаю там не вдруг достанешь, а с кофием проблем и не упомню.

– Не евши ещё севодня, – проговорил он с набитым ртом, поясняя такую нахальную прожорливость, – Ты давай-ка… рассказывай!

– С телефоном решается, – достаю кофемолку и начинаю вращать ручку, – сейчас жильё присматриваю. Дом думаю…

– Кхе! Ишь ты!

– Чево ишь, чево ишь?! – бросаю молоть и втыкаю руки в бока, – Сам будто бы беднота! Кто пайщиком у Бляйшмана, и чьё там фамилие Матвеев? Ась?!

– Да што ты! Што ты! – замах руками военный атташе, – Я и сам подумываю, эт я так!

– Ну и я… так, – снова берусь за кофемолку, – многоквартирный думаю купить.

– А-а… – проникается он, – чтоб всех… так? Собрать?

– Угу, – но уточняю, – при необходимости. Мне-то особняк не нужен, не собираюсь приёмы устраивать.

– А если вдруг и да, – перебиваю заехидничавшего рожей Матвеева, – то мне и посольства хватит!

– Кхе! – давится тот колбасой, – И где же?

– Знаешь… – оценив помол на глаз, как достаточный, высыпаю в турку, – в Тампле!

– Кхе… – озадачивается военный атташе.

– Да знаю! Не престижный район, эмигрантский. Но! В центре Парижа! И дёшево.

– А если, – он перестаёт жевать и озаряется задумчивостью, – вложиться? А?! Ты, да я, да мы все… потихонечку, через третьи руки? Глядишь, уже не жиды с арапчатами и полячишками, а свой брат-русак! Да помню я, помню! Не смотри так грозно! Я ить подумал потом, и тоже – Фима-то, он свой, хотя и тот ещё… кхе… Но есть свои жиды, а есть просто жиды! Ну… ты меня понял.

– Понял, – не отрываю глаз от турки, собравшейся закипать, – хорошая идея. Если не задуркуем, можно будет задёшево половину Тампля скупить, и будет здесь уже русский квартал.

– Да! – опомнился Матвеев, – Я к тебе што пришол-то?

Достав из-за пазухи бумаги, он сдвинул еду, и расстелил их на столе.

– Вот туточки, – водил он пальцем по карте с отмеченными крестиком домами, – вход в катакомбы аккурат в подвале, и про него только хозяйка, карга старая, и помнит! Случайно вышли, можно будет через подставных лиц выкупить. А?!

– Бельвиль… хм…

– Зато дёшево! – отрезал Матвеев, – Я чай, бюджет у нас на это дело не резиновый, а свои денежки тратить, так и закончатся быстро! Да и неча приучать чиновников надеяться на чужие деньги!

– Да я не потому… наоборот, рад!

– Да? – уставился на меня военный атташе подозрительными глазками.

– Канешна! Бельвиль, Тампль, Монмартр – первое дело для нас! Народишку много ходит, так што потеряться, ежели што, не трудно. В толпе-то!

– Монмартр, говоришь… а! Вот он! – на окрестованную карту легло несколько фотографий, – Тоже вроде как никто не знает.

– Почти никто, – поправился Матвеев, независимо дёрнув плечом на мой скептицизм.

– И много этих почти?

– Уже… – он вытащил часы из нагрудного кармашка, – и совсем никого.

– Даже так?

– Ну… – Матвеев дёрнул плечами, – а неча было за ножик в катакомбах хвататься! Ишь, хваткий! Ну и тово… с пристрастием. Сейчас должны уже остатних членов банды, и тогда уже – точно никто!

– Ага… ладно, – потираю руками глаза, – не вляпаться бы только!

– А… ну, то самое дело? – осторожно осведомляется военный атташе, – С авиацией?

Кусаю губы, но они расползаются в предательской улыбке.

– Ну славе тебе, Господи… – крестится Матвеев, – втюхали!

– Не-не-не! Не втюхали ещё, а только начали! – перебиваю я, сплёвывая трижды через левое плечо, и тут же стуча по столешнице.

– Тьфу-тьфу-тьфу! – зеркалит военный атташе, – И правда, чево ето я? Пусть они все шишки собирают, а мы, значить, будем готовенькое подбирать…

– Не совсем так, – поправляю его, – точнее даже совсем не так! Они будут заниматься исследованиями, опережающими Время! Лет на двадцать-тридцать… ну и вообще, прожекторством разным… надеюсь.

– А мы так, – задребезжал смешком Матвеев, – на чужих ошибках, да?

– Ох, надеюсь, Ильич… ох, надеюсь…

В дверном замке заскрежетал ключ, и в квартиру влетел Санька, небрежно кидая на пошатнувшуюся вешалку шляпу и пальто. Возбуждённый донельзя, он ринулся к нам, не разуваясь, и вцепился руками в столешницу.

– Нашли! – сдавленно просипел он, склоняясь над столом и принявшись стучать кулаком по столу, свирепо раздувая ноздри.

– Кого?!