Улыбнись мне, Артур Эдинброг

– Мне кажется, с эссенцией или нет, но Артур тебя всё равно не простит.

– Чёрт с ним, с прощением, главное, чтобы увидел, что вины моей в её смерти нет.

– Только показывай воспоминание с момента начала боя. Не раньше.

– Естественно. Я, по-твоему, что, дурак?

– Мне кажется, да, – честно призналась я.

31. Печальные колокольчики

Артур пришёл в себя только на следующий день к вечеру.

– Привет, – сказала я.

– Привет, – ответил он. – Долго я спал?

– Меньше, чем мог бы!

Он лукаво прищурился:

– Значит, ты забрала кристаллы? Спасибо, Вилка. У меня прямо на душе похорошело. Люблю справедливость.

– Не ты один! – кивнула я, имея в виду не только свою с ним солидарность, но и желание Бориса.

Однако объяснять это Артуру я не стала. Не хочу лезть в их дело. Ну к чёрту. Пусть сами разбираются. Ещё и Аманда эта… О мёртвых либо хорошо, либо ничего, поэтому я предпочту промолчать.

Тем временем Артур слез с койки, с хрустом потянулся, покрутил головой и сделал эдакую «музыкальную» разминку для кистей (во всяком случае, я называю её именно так, потому что у меня все эти соединения больших пальцев с остальными по очереди плотно ассоциируются с годами мучений за фортепиано).

– Что ж! Кажется, я полностью восстановился, – подытожил Эдинброг. – А почему ты так пристально на меня смотришь?

– Завидую. Тебе эта больничная рубашка идёт больше, чем мне, – посетовала я. – Ну что, какой теперь план? Идём ужинать и баиньки, а с завтрашнего дня готовимся к следующему экзамену?

– Ужинать – это да, ужинать – это хорошо… – задумчиво протянул Артур. – Но готовиться начнём прямо сейчас.

– Эм, уже девять вечера. Может, всё-таки?…

– Нет. Полнолуние будет сегодня, а следующего, как ты понимаешь, дождаться уже не получится.

– А это важно?

– О да! – с каким-то удивительным жаром сказал он.

* * *

Вторым экзаменом было Зельеварение.

Как я вычитала в своих книжках, оно проходило очень просто и незавидно для фамильяров. Потому что нас, условных зверюшек, на нём травили. После чего хозяева всматривались в наши грустные – или же волшебным образом преобразившиеся – рожи, ставили диагноз и бежали за ингредиентами. Варили, парили, накачивали нас эликсирами – и надеялись, что всё сделали правильно.

Признаться, вначале я думала, что мы это легко сдадим: я же человек, эй. Говорящий! Я смогу вести репортаж о своих ощущениях и тем самым помочь Эдинброгу разобраться с симптомами куда быстрее, чем какая-нибудь там альпака, которая будет лишь грустно моргать вне зависимости от того, наполнили ли ей желудок бабочками или отключили почки.

Но оказалось, что в правилах экзамена существует сноска очень мелким текстом, которую я радостно и весьма безмятежно проигнорировала. Сноска гласила: в случае, если фамильяр мага – «обладатель сознания, функционирующего на уровне человеческого» (ну и формулировка!) или представитель одной из разумных рас, то в начале экзамена проводится жеребьёвка и травят либо фамильяра, либо самого колдуна…

– А я твоей памяти не доверяю, – объяснял Эдинброг во время ужина.

Ужинали мы в Сироппинге. Столики, накрытые очаровательными клетчатыми скатертями, традиционно стояли прямо на улице, под ветвями магнолий, на которых таинственно и пожароопасно мерцали свечи, усиливающие и без того романтично-курортную атмосферу волшебной деревушки.

– Так что мы с тобой идём на охоту за печальными колокольчиками – это цветы, что расцветают только под полной луной. Съешь один – и на несколько часов твоя память станет идеальной. Ты вспомнишь вообще всё, что когда бы то ни было видела или слышала в своей жизни. Каждую букву, каждую цифру. Студентам такое принимать запрещено, а вот фамильяру – можно.

Мне понравилась идея ненадолго стать героем фильма «Области тьмы». Может, если мы быстренько сдадим экзамен, я успею ещё и создать какой-нибудь гениальный проект? Написать суперкнигу? Провести суперисследование? Или просто вспомнить – в деталях и с удовольствием – самые приятные мгновения своей жизни? Хотя последнее может привести к ужасному разочарованию… Память – сильнейший из фильтров реальности. Но настроен он у всех по-разному, в соответствии с темпераментом: у кого-то на хорошее, у кого-то – на плохое. Лично я оптимистка, а значит, в реальности моё прошлое могло быть гораздо хуже, чем мне запомнилось.

В общем, поев и одевшись потеплее, мы с Артуром отправились искать печальные колокольчики.

Мы тихонько покинули территорию университета и углубились в так называемые полые холмы. Там всё заросло какими-то штуками типа камышей – только нежно-сиреневыми и светящимися. В земле иногда попадались огромные норы, в которые легко мог бы влезть человек. Артур велел мне не подходить к ним: в большинстве обитали гигантские змеи. Я подавилась, тотчас прикинув их диаметр.

– Но это меньшая из наших проблем, – продолжил Артур. – Куда хуже то, что в других норах находятся подземные ходы в царство фейри. И вот это беда. Они могут забрать нас к себе в подземелья.