Улыбнись мне, Артур Эдинброг

А травинка, легко кружась, падала вниз, подхваченная ледяным ночным ветром. Звёздное небо колыхалось перед нами, мигая созвездиями, обрушивая кометы.

Как и договаривались, два часа назад мы с Ван Хофф Расслабленным обменялись краткими биографическими справками. Потом увлеклись и полезли в детали.

Так, я рассказала ему, как несколько лет моталась по разным околокультурным проектам – то помогала восстанавливать старые усадьбы, то ездила в археологические и этнографические экспедиции, то даже – волнующий опыт – преподавала английский во вьетнамской школе, но сбежала оттуда из-за невыносимого одиночества… И огромных жуков, поселившихся в моей крохотной ванной.

После чего я осела в столице и стала фрилансером: выбирала проекты под настроение, чтобы никогда не скучать и не растерять собственные навыки. Это очень понравилось Артуру. Он долго вытягивал из меня подробности такой «свободной» жизни, удивляясь её разнообразию и комфорту. Ещё сильнее его удивляло, что при такой свободе выбора я не выгляжу самым счастливым человеком на свете.

– Да нет, в целом мне нравится, конечно. Но… Глобально чего-то страшно не хватает.

– Чего? – заинтересовался Артур.

Я развела руками. Я и сама не знала.

– Может, любви? – кривенько улыбнулась я. – Ты говорил про одиночество магов, помнишь? Так вот, не только маги бывают одиноки.

Он серьёзно кивнул. И спросил-напомнил:

– Ты не рассказала мне про свою семью.

– Да здесь нечего рассказывать… Её у меня нет. Я сирота. Родители погибли в автокатастрофе, когда я была ребёнком. Росла у опекунов, от которых… Хм. Рада, что сбежала. Братьев и сестёр нет.

Артур смутился и нахмурился.

– Мне жаль.

– Мне тоже… Ну, зато ни у кого не случится инфаркта, если я вдруг от вас не вернусь.

– Почему ты думаешь, что не вернёшься? – опешил он.

– Да я не то чтобы думаю. Я просто иногда так глупо себя утешаю в любых непонятных ситуациях: раз я никому не нужна, то можно и не бояться. Не стесняться провалов и ошибок. Мне некого разочаровать, некого подставить. Коллективная совесть не слишком давит мне на спину – всякие коллеги и знакомые пытаются, конечно, учить меня своей правде («А где муженёк? А где детки? А не стыдно тебе одной в Аргентину ехать, лучше бы машину купила?»), но их я всегда могу послать далеко и надолго. А говори такое семья, мне бы было непросто. В общем, в любом случае, я сама по себе. Иногда это грустно, но в другие моменты весьма…

– …Освобождающе, – вдруг закончил за меня Эдинброг. И после паузы: – Но скорее грустно.

И хотя это могло прозвучать бестактно, я поняла, что он говорит от сердца. Ему и впрямь жаль. Хотя у него, кажется, обратная ситуация с точки зрения того, сколько на него умудрилась взвалить общественность.

«А ещё одиночество – это страшная уязвимость, – подумала я, – потому что я рефлекторно тянусь к каждому, каждому, кто поманит… Не самая безопасная вещь – такая дыра в душе. Вот я и отгораживаюсь от людей шипами, язвительностью, иголками – не подходи, убью… Немногие рискуют все-таки подойти. И их можно понять».

Мы помолчали какое-то время.

– А ты чем занимался до Форвана? – Пришла очередь моего допроса. – Ты выглядишь старше других пятикурсников. Ты работал где-то после школы?

– Нет. Просто до того я учился ещё в одном университете. Он называется Галлак, находится в джунглях далеко на юге и специализируется на флоре и фауне. Я планировал стать ветеринаром, но… Потом, когда во мне почуяли великого мага, меня принудительно забрали в столицу. Долго изучали мои способности, думали, что со мной делать. А затем я поступил сюда, снова на первый курс – уже по другой программе.

– Так ты хотел зверюшек лечить? – умилилась я.

– В твоих устах это прозвучало как-то недостойно мужчины, – Артур хмыкнул. – Но в целом – да. Я люблю животных.

– И я люблю. М-да, в таком случае я представляю твое разочарование, когда в результате ритуала ты получил не тигра, а меня!

– Нет, не представляешь, – рассмеялся Эдинброг. – Но я надеюсь, что, когда мы с тобой разорвём нашу связь, мой тигр всё же прибудет ко мне.

– Ага, щаз! Твой тигр – это мой кот вообще-то!

– Не может быть. Когда его проверял колдун, ответственный за телепортацию, он был ничейным котом.

– И когда была проверка?

– За месяц до ритуала.

– Вот! Вот! Он успел стать моим! – триумфально запрыгала я. – Не отдам! Если, конечно, к моменту моего возвращения он вообще ещё будет у меня… Или у Марьи Петровны… А то, может, вообще сбежит, – я покачала головой.

– Так и хорошо, если сбежит. Всяко веселее, чем одному сидеть. Да и вообще… Неужели ты за две недели так к нему прикипела? – засомневался Артур.

– Естественно. За две недели я даже к тебе прикипела!

Зря я это сказала, наверное. Артур посмотрел на меня с таким удивлением, что я покраснела.

– А почему вообще ты хотел фамильяра-тигра? – спросила я, разбивая неловкую паузу.

Я уже знала, что для колдунов определяется возможный класс фамильяра в зависимости от их магического профиля, но в рамках класса они сами делают выбор животного.