Укротить Чудовище. Часть 1

— Нет. Умотала пару месяцев назад в Железный мир, к Лоури, и до сих пор еще не вернулась. Только выходит на связь иногда, сообщить маме, что у нее все в порядке и что волноваться не о чем.

— Ясно.

— Ханна, — Фабиан подошел к нам, улыбнулся княжне, бросив дежурный взгляд на эффектно обтянутую майкой грудь.

— Приветик.

Я обернулась к высоким гостям, скромно собравшимся за спиной Фабиана.

— Ханна, позволь представить леди Катерину Ренье, леди Фреа Ренье и лорда Элана Вэарринга, их кузена. Княжна Ханна Алесская, младшая дочь княгини Жеммы Алесской, близкой родственницы Его милости князя Александра.

Реакция высокородных вальсийцев на современную брийскую княжну оказалась ожидаемой. Катерина полна холодного, с капелькой презрения пренебрежения, Фреа, похоже, заметила, как Фабиан глянул на грудь Ханны, и мужского интереса парня не оценила — и столь вызывающе одетую девушку заодно, — а бедолага Элан так и застыл, не зная, как следует приветствовать даму почти что королевских кровей. К тому же немалая разница в росте не в его пользу вынуждала Элана смотреть на Ханну снизу вверх, словно простой смертный на богиню, внезапно сошедшую с небес во всем своем божественном великолепии.

— Княжна Алесская, — Мортон вежливо кивнул девушке и, не утруждая себя дальнейшими расшаркиваниями, направился к павильону, расположенному рядом с площадкой.

— Лорд Данмар, — Ханна покосилась на меня, я в ответ пожала плечами, мол, Мортон все такой же.

— О Саффрон я тебе рассказывала, а вон там Лариса, горничная леди Ренье, — закончила я с представлением тех, кто еще не был знаком друг с другом.

— Мое почтение, княжна… — таки «родил» Элан. И взгляд опустил ровнехонько на девичью грудь.

Благо что ему для этого даже голову наклонять не нужно.

Девицы Ренье неодобрительно переглянулись, взяли кузена под белы рученьки и мягко, но непреклонно увели его к павильону.

— Что-то больно слишком чувствительный твой, Феб, приятель для придворного ведуна-то, — хмыкнула Саффрон. — Сиськи увидел и поплыл, аки студень по жаре.

— Это потому что я — неотразима и устоять передо мной невозможно, — самодовольно заявила Ханна, и мы последовали за остальными.

А в павильоне меня ждал сюрприз.

Сюрприз был прилично одет, аккуратно причесан — и волосы на сей раз светлые и короткие, — и держал в руке охапку синих васильков и садовых ромашек, крупных, белых, розовых и пурпурных.

— Дезире, — завидев меня, сюрприз шагнул навстречу, и я как-то сразу остро почувствовала и любопытство Ханны с Фабианом, и сдержанную неприязнь Саффрон, и собственную растерянность.

— Ром, — я поспешно отделилась от компании, пропуская всех вперед. — Я…

Ром с неуверенной улыбкой протянул букет, и я приняла цветы, склонила к ним лицо, нюхая соцветия и заодно пытаясь скрыть внезапно нахлынувшее смущение.

Демоны побери!

Нет, романы-то в моей жизни случались. В корпусе не было недостатка в желающих и поддержать невинный флирт, и завести необременительную интрижку без будущего, и просто поразвлечься. Общежитие, череда шабашей и отсутствие контроля и необходимости соблюдать приличия со стороны родителей и привычного социума творили настоящие чудеса, за каких-то пару лет превращая трепетных целомудренных леди и изнеженных капризных лордов в нахальных молодых людей, не чурающихся крепкого словца, пьющих без меры, вызывающе одевающихся и порой без малейших угрызений совести ведущих беспорядочную половую жизнь. Безусловно, полезным вещам корпус тоже учил, например, самостоятельности, уверенности в себе и желанию работать хотя бы по специальности, а не продолжать наполовину амебное существование аристократа, однако факт оставался фактом — редко какая девица выпускалась из учебки девицей, разве что она была принцессой, помолвленной с наследником престола. Впрочем, я не принцесса и муж мой, чтоб ему, через год с небольшим перешел в статус мужа бывшего — на удивление, против развода с женой-ведуньей, ставшей адепткой корпуса чужого королевства, Лавель не возражал и без лишних проволочек подписал все необходимые документы, — так что, казалось бы, никто и ничто не мешало мне окунуться в радости и возможности новой свободной жизни.

Кроме меня самой.

Первый роман пал смертью храбрых при попытке перевести отношения из почти что платонических в постельные. Герой второго не выдержал сравнения с тем, кто тогда безоговорочно владел моим сердцем.

Или моими воспоминаниями?