Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств

But out, alack! he was but one hour mine,

The region cloud hath mask'd him from me now» (33, 9-12).

«Ровно также, как мой Солнечный одним ранним утром засиял

С всепобеждающим блеском на моём челе (одухотворял);

Но прочь, увы! Он был моим, но только на один час (оставался),

Омрачающая округа от меня припрятала теперь его» (33, 9-12).

В строках 9-10, повествующий выразил нескрываемое восхищение «солнечным» юношей: «Ровно также, как мой Солнечный одним ранним утром засиял с всепобеждающим блеском на моём челе (одухотворял)». Мной была заполнена конечная цезура строки 10 глаголом в скобках «одухотворял», который удачно вписался в «открытую» шекспировскую строку, где глагол решил проблему рифмы строки.

В строках 11-12 разочарование поэта не знает предела, ибо он откровенно признался, что потерял не только близкого друга в лице юноши, но и верификатора, а также драматического эксперта. Прослужившего ему Музой, лишь только на короткий период написания двух-трёх первых пьес: «Но прочь, увы! Он был моим, но только на один час (оставался), омрачающая округа от меня припрятала теперь его».

В строке 11 мной была заполнена конечная цезура свободной шекспировской строки глаголом в скобках «оставался», который решил проблему рифмы строки.

Сам по себе оборот речи «my Sunne», «мой Солнечный» красноречиво говорит о близких и доверительных отношениях поэта к «молодому человек», адресату сонета. Но характерное обращение от второго лица отличает сонет 33 от последующих сонетов 34, 35 и 36, таким образом повествующий выделил их, обращаясь к юноше от первого лица, это — во-первых.

Во-вторых, подстрочник строки 12 сонета 33: «Омрачающая округа от меня припрятала теперь его», был абсолютно неверно интерпретирован критиками от академической науки, таким образом, ещё раз «Шекспировский вопрос» был загнан в окончательный тупик.

В-третьих, как обнаружилось в ходе исследования очевидными связующими звеньями между сонетами 33-36 для расшифровки подстрочника, согласно замыслу, были заложенные автором ключевые образы и слова-символа оригинального текста Quarto 1690 года, начинающихся с «заглавных букв» или курсивом.

Дело в том, именно, строка 12 сонета 33 затрагивала причину возникновения «sensual fault», «чувственной вины» юноши, в полной мере раскрывающего подстрочник последующих сонетов 34-35. Не вызывает сомнений, что подстрочник всей группы сонетов 33-35, был скрыт поэтом при помощи иносказаний, слов-символов и эзопова языка совершенно не случайно, так как речь шла о высокопоставленных особах при дворе.

Заключительно двустишие сонета 33 выделено в одно предложение, где повествующий традиционно подводит черту заключительной репликой, как бы ненароком.

«Yet him for this my love no whit disdaineth,

Suns of the world may stain when heaven's sun staineth» (33, 13-14).

«Всё же он от этого моей любовью ни на йоту не пренебрегался,

Солнечность мира могла замараться, когда запятнано небес светило» (33, 13-14).

В строках 13-14, повествующий бард подтвердил свою постоянную приверженность чувству отеческой любви к юноше: «Всё же он от этого моей любовью ни на йоту не пренебрегался, солнечность мира могла замараться, когда запятнано небес светило».

Впрочем, напрашивался вопрос по поводу содержания строки 14 сонета 33: — «Откуда Уильям Шекспир мог знать об пятнах на солнце, или же это был литературный образ, пришедшей в голову драматурга в виде аллегории»?!

Можно предположить, что на мысль об «пятнах на Солнце» Шекспира могли сподвигнуть лекции Джордано Бруно, который повторно прибыл в Англию в начале 1570-х годов, уже при правлении Елизаветы I. Именно, тогда друг Шекспира Джон Флорио сблизился с Джордано Бруно, так как переводил на английский лекции и беседы Бруно, при его посещении Оксфорда.

Но ответ на вопрос не преминул быть, за образом «Солнца» сонета 33, поэтом мог подразумеваться барон Хансдон, который являлся самой высокопоставленной персоной, стоящей на втором месте по значимости и влиянию при дворе королевы. Кроме этого, именно, барон Хансдон, обворовывал авторские гонорары, которые причитались Шекспиру, за постановку пьес драматурга в театре «Глобус».

Краткая справка

Генри Кэри, 1-й барон Хансдон (Henry Carey, 1st Baron Hunsdon) (4 марта 1526 — 23 июля 1596) — английский дворянин и высокопоставленный придворный. Генри Кэри являлся лордом-камергером, назначенным королевой в качестве руководителя и покровителя театральной труппы ставившей пьесы Шекспира. Барон Хансдон имея высокое дворянское происхождение, в действительности был влиятельной персоной, входящей в состав Тайного Совета, являясь двоюродным братом королевы Елизаветы I.

Однако, вполне вероятно, что за образом «Солнца» сонета 33 скрывался Генри Кэри, 1-й барон Хансдон был братом королевы Елизаветы I, только двоюродным, в отличие мифологического Аполлона, которому Артемида, которая олицетворяла Луну приходилась — сестрой-близнецом.