Удача любит смелых

Вместо бороды дитя гор, подбородок обрамляла лёгкая щетина. Над левым глазом появился небольшой шрамик — видимо, тварь таки успела дотянуться до меня прежде, чем издохла окончательно. Взгляд собственных глаз таил нечто прекрасно знакомое и столь глубокое, что меня озарило.

Все хищные черты, которые стали проявляться в Стиксе, принадлежат не мне, не тому мне. Но теперь мы, как прежде, до той ночи, одно целое. Постоянно находящаяся под давлением пружина, готовая в любой момент распрямиться.

Укладывая на ту же полку, откуда взял костюм, свой больничный наряд, обнаружил на полке пачку сигарет с бензиновой зажигалкой и записку внутри пачки. Развернул листок, уже раскуривая сигарету. Прочитал:

«Босс, мы не знаем, когда ты выберешься из тех дебрей своего разума, куда завела тебя схватка с неназываемым, — на этом месте рука писавшего дрогнула и слово получилось неровным и резким, — но мы точно знаем, что тебе понравится. Конечно же это не пачка вкуснейших сигарет — такие каждый день приносит в неограниченном количестве — это механическая зажигалка, работающая на бензине, собранная своими собственными руками. На нижней стенке подпись мастера. С уважением, от тех, кто без малого, выжил в ту ночь благодаря тебе!», — хмыкнул, повертев зажигалку. На ней значились странные инициалы «ДмК». Убрал пачку во внутренний карман пиджака, а зажигалку в карман брюк.

Во второй раз я стоял перед дверью в собственный кабинет. Символ власти и признания со стороны ребят лежал в кармане. Так зачем мне какой-то кабинет?

Это я сейчас должен стоять в совершенно другом месте, постучать и войти после привычного начальственного кашля. Но нет ведь! Положение обязывает!

Отбросив все сомнения и внутренние терзания, толкнул дверь кабинета внутрь. На моём месте сидел Ведьмак. Полный силы и власти, уверенный в себе и в том, что занимает это положение по праву — он быстро изменился в лице и вскочил с кресла, словно ужаленный.

На его лице не читалось разочарование тем, что я выкарабкался, какое-либо презрение или ненависть, лишь глубокое уважение и признание не просто равного себе, а того, кто может им командовать.

— Здравствуй, Ведьмак, — не знаю, как это звучит со стороны, но надеюсь, что в должной мере пафосно. — Сиди, где сидел. Мне и простого стула достаточно, — с этими словами уселся напротив, выпустив в сторону маленькое облачко дыма. — Ну что, заместитель и доверенное лицо, рассказывай, как рейд закончился. Я, увы, не застал, — разложился на двух стульях полулёжа и стал слушать:

— Ну, когда ты с этой тварью шмякнулся обратно на бренную землю, первым к вам подскочил Полевой — так этого дедка ты сам окрестил — крикнул, что раньше был военврачом на фронте и, что ему надо тебя осмотреть. Ты просипел: «Делай дело, Полевой» — и отрубился.

На это тогда мало кто обратил внимание, всё больше на тебя смотрели да на скреббера того. Но, когда вас начали разлеплять, тварь из последних сил полоснула тебя по глазу и издохла. Практически сразу по Татарину, дар которого работал в полную силу, ударила такая сильная гамма эмоций, как почившего, так и заражённых, которые на нас пёрли, что у него потекла кровь из носа и полопались капилляры. Держась за голову, он всё отгонял нас от себя, говорил: «Алешей займитесь, а я вам повредить могу».

Мы и начали помогать. Полевой стал говорить, что чувствует что-то непонятное внутри себя. Словно видит тебя насквозь. Что, где и как порвалось, где какие кости раздробились. Ну, я, как самый опытный в отряде, мигом смекнул, что без централизованного командования всё полетит к чертям. Быстро объяснил ему, что в нём открылся знахарский дар, что так он тебе быстрее поможет, а сам стал готовить боеспособные остатки нашего отряда к волне заражённых.

Через полчаса, когда тебя загрузили в кузов и зафиксировали так, чтоб ты по дороге не рассыпался, худо-бедно, но оборона была готова, Татарин встал с земли, убрал руки от головы и мертвецким голосом проговорил: «Заражённые на нас больше не нападут, а Алеша завалил скреббера», — упал, аки подкошенный, и занял своё место рядом с тобой.

Естественно, что об остатке отдыха все и думать забыли. По первому же окрику погрузились в автопоезд и рванули. Причём рванули со всех колёс разом. Завели самые мощные движки и тянули друг-друга в едином порыве.

Добрались до стаба за рекордные восемнадцать часов. Татарин к тому времени самостоятельно отошёл и жаловался только на головную боль. А вот с тобой дела обстояли совсем худо, думаю, если бы не лекарский дар — хер бы мы тебя тёплым довезли до стаба. Так и несли всем народом зафиксированного до самого Коновала.

Если честно, после того, что пережил Татарин от ментального контакта с издыхающим неназываемым, точнее, после его рассказа об этом, я думал, что ты не выберешься, Алеша.

— Ну, — кашлянул в кулак, — оно меня не убило и очень об этом пожалело. Как он вас от стаи спас, не расспрашивал?