Убить Ланселота

— Значит, так. Обещали Джинджеллу украсть? Так? Так. Бомонд ждет. Что, слово ваше — ку-ку?

— Давай! — заволновалась толпа. — Кради, борода! Назвался груздем — полезай в карету.

Варваров подхватило множество рук. Аларикцы пытались бороться, но безуспешно. Скоро впереди показались башенки дворца Тутти Форцев.

— Не надо, друг мой, — шепнул Оки Харметтиру. — Нас примут за мошенников. Сдерживай ярость.

— Ведем! Ведем! — заволновалась толпа. — Вот они!

— Га-а-а! — отозвался дворец. — У-лю-лю!

В деле похищения Джинджеллы все зашло так далеко, что участия варваров не требовалось. Прикормленные сторожевые собаки тяжело поводили боками. Лаять им не хотелось, лишний раз вставать — тоже. У ворот в беспорядке лежало оружие. Стражники присоединились к толпе и восторженно ревели вместе со всеми.

— Готово, — объявил Гури. — Музыка!

Грянула музыка:

Под балконом моей милой, —

выводил хор.

Я стою — веселый малый,
А любовь с ужасной силой,
А любовь с ужасной силой,
Мое сердце растрепала.

Все пути к отступлению оказались отрезаны. Мускулистый бретер крякнул, поплевал на ладони и взялся за лестницу. Раскрутил на бечеве свинцовый грузик, зашвырнул на балкон.

Снится часто облик милый,
Снятся щеки, нос и скулы.
Ведь любовь с ужасной силой,
Ах, любовь с ужасной силой
Мое сердце вдруг проткнула.

На балконе поднялась суматоха. Едва дуэньи привязали лестницу, как появилась Джинджелла — в бело-голубых шелках и небесной мантилье. Ножка в кружевных панталонах твердо стала на ступеньку. Первая красавица Циркона двинулась в путь — навстречу славе.

Вновь вступили музыканты:

Сладкозвучных переливов
Посвящу тебе довольно.
Ведь любовь с ужасной силой,
Мне любовь с ужасной силой
Сердце отдавила больно.

— Вашу руку, мужлан, — Джинджела повернулась к Харметтиру, безошибочно распознав в нем старшего. — Ведите меня к карете. И побыстрее.

— Это вы мне, сударыня?

— Кому же еще?

Голос красотки показался Оки несколько хрипловатым. Да и плечи у нее были широковаты. И походка — не по-женски тверда. Лица разглядеть не удалось, девушка стыдливо пряталась под вуалью.

— Сеньора… — учтиво начал он.

— Сеньорита, остолоп. Пошевеливайся!

Оки как-то сразу все понял и погрустнел. С тоской подумал он о «Свинцовой Чушке», о минестроне по-умилански и спагетти на сыщицкий манер. Что-то подсказывало ему, что цирконской кухни отведать придется не скоро.

Он резво вскочил на облучок. Харметтир неуклюже-галантно попытался открыть дверь, но Джинджелла его оттолкнула. Подхватила юбки, взвилась в воздух — совершенно по-ведьмински — и оказалась в карете.

…А любовь с ужасной силой, —

гремело над домами.

Ох, любовь с ужасной силой
В сердце вырезала дырку.

— Вперед, — шепнула девица. — И поторапливайтесь. Обман скоро раскроется, и нам следует быть подальше отсюда.

Оки не растерялся. Он щелкнул бичом и завопил:

— Аррррья-ха!

Лошади рванули с места галопом. Прыснули из-под копыт зеленщицы и букинисты, бретеры и цветочницы.

— Н-но-о, залетные!

Флажки на крыше кареты затрепетали. Громада дворца двинулась назад и в сторону; радостными криками огласилась толпа. В лицо Харметтира полетели шелковые тряпки. На глазах Джинджелла превращалась в одноглазого проходимца. Тальберт содрал с лица вуаль и объявил злым шепотом:

— К северным воротам, живо.

— К северным, северным, хорошо. Но кто вы?

— Неважно. Я только что из Доннельфама. Я знаю то, что вы знаете и что не хотите, чтобы знали другие.

— Ясно. Тогда в путь.

Большой Процент хотел что-то добавить, но в окошко кареты дробно постучали. Тальберт отбросил задвижку. С потоками воздуха внутрь кувыркнулся Гилтамас.

— В «Чушке»! — захлебываясь, пропищал он. — В «Чушке» засада! Офицеры тайной канцелярии!

— Мои листья, — вздохнул Большой Процент, — Плакали мои капиталы…

Колеса отчаянно загромыхали: карета вынеслась из городских ворот.

Гей-гоп, моя Зантиция,
Гей-гоп, к тебе мчу птицей я, —

доносилось снаружи.

— Ну и ладно. Так тому и быть.

Глава 14 КАЗНАЧЕЙ ПЫЛИ ОБРЕТАЕТ ИСТИННОЕ ИМЯ

Случалось ли вам проснуться, умыться, позавтракать, собраться на работу и вдруг обнаружить на столе вещь, которой там никогда не было? Куклу, изображающую раненого ребенка, человеческий череп, шляпу охотника на чудовищ?

Никакого пробуждения не было, понимаете вы. Хочешь не хочешь, а придется просыпаться еще раз. И хорошо, если по-настоящему.

Нечто похожее и произошло с Лизой. Она осторожно провела ладонью по портрету, стирая пыль.

— Значит, Эрастофен и есть тот самый Архитит?

— Да. Он стал гораздо сильнее. Люди поклоняются ему уже целый век, если я не ошибся в расчетах.