Убийства в Белом Монастыре

– Не думаю, что вы правильно меня поняли, Мастерс. Я велел Эмери держать Райнгера мертвецки пьяным как можно дольше. Гм-гм. Сидеть настороже у его постели и совать ему выпивку под нос, едва он начнет проявлять признаки жизни. Эмери решил, что я не в себе. Как и вы. Но я обещал познакомить его с убийцей его жены, и он меня послушал. Как и вы.

На лице Мастерса медленно проявилось какое-то странное выражение, и Г. М. кивнул с неким подобием злорадства.

– Наконец-то! Я знал, что вы рано или поздно поймете. Ух. И вы совершенно правы! Так и есть. Я не хочу допрашивать ни эту Кэрью, ни Райнгера, особенно Райнгера. Скажу вам откровенно, сынок: как только Райнгер получит возможность ответить на обвинение, мне придется худо… Все, что мне нужно, – это пара свободных часов, они мне правда очень нужны. И вот о чем я попрошу вас, мисс Бохун: что бы вы ни делали на протяжении следующих трех часов, бога ради, не упоминайте отчет доктора Уинна относительно вашей подруги. Ясно?

Он говорил очень тихо, тише, чем ветер, который завыл в трубе, но сам Г. М. словно стал еще больше на фоне тяжелой серо-черной мебели. За окном кружили снежинки. Беннет снова почувствовал, что проваливается в какой-то кошмар. Ветер сменился, и ему казалось, что в его завываниях можно различить отголоски тех звуков, что он слышал утром.

– Слышите? – вдруг сказала Катарина. – Собака воет.

Это услышали все, но никто не произнес ни слова.

– Прошу меня простить, – произнесла Катарина голосом, лишенным выражения, – уже поздно. Мне нужно переодеться.

Глава семнадцатая Касательно убийства на абажуре

– Странные у вас идеи, сэр. – Мастерс с непритворным замешательством пожал плечами, потом щелкнул языком и попытался улыбнуться. – Я, как вы знаете, допросил слуг. Все они утверждали, что эльзасская овчарка выла с утра как раз перед… Я очень люблю собак. И что теперь?

Г. М. ущипнул себя за подбородок. Его тусклый взгляд блуждал по комнате, массивное тело выдавало беспокойство.

– Эй? О!.. Ну же! Вот что я вам скажу. Вы с парнишкой идите гляньте, что там с Райнгером. Мне нужно, чтобы он спал сном праведника. Черт, как думаете, чего Поттер добился от этого дворецкого? Я хочу поговорить с ним, а потом осмотреть эту комнату.

В дверь постучали, и он почти дружелюбно кивнул. Инспектор Поттер возвышался над перепуганным Томпсоном.

– Вот, наконец! Вас-то я и хотел видеть. Тише, я вам ничего дурного не сделаю! Вы можете остаться, Поттер. Остальные – расходимся. Вернетесь, когда закончите. Живо! Итак, я хочу знать, что у вас прошлой ночью было с челюстью, Томпсон. Зубная боль – то еще наказание, верно? Так-так. Интересно, удалось ли вам хоть немного поспать? Ну, вы могли вздремнуть, скажем, часа в четыре, в пять…

Это все, что услышали Мастерс и Беннет, потому что Мастерс закрыл дверь. Потом могучий старший инспектор поднял кулак и яростно потряс им в тускло освещенной галерее. Беннет сказал:

– Что у него на уме? Вы хотя бы примерно понимаете, что у него на уме?

– Да, – ответил Мастерс и опустил руку. – Да. Но я скажу вам прямо: я не хочу думать о том, что это значит. Или… нет. Не то чтобы меня тревожило, что он держит на примете человека, о котором я подумал. Но я не понимаю, как он собирается это доказывать. Есть тут джентльмены, которые слишком хитроумны даже по его меркам. И потом, не понимаю, чего он надеется добиться, воспроизведя вчерашнее покушение на лестнице. Черт, это кажется неважным!

– Да. В том-то и дело. Слышите, как воет собака?

– Все собаки воют, – отрезал Мастерс. – Похоже, нам предстоит та еще работенка. Пойдемте к этому типу и проверим его пульс. Ну и задачка для следователя по уголовным делам, а?.. Если он недостаточно пьян, достанется нам от сэра Генри. Сюда.

Комната Райнгера была у выхода на лестницу, там, где галерея сворачивает в современную часть дома. Свет горел над фрамугой, и дверь была приоткрыта. Услышав голоса, Мастерс почти инстинктивно отпрянул. Один голос был женский, и он прерывался от рыданий. Другой принадлежал Эмери, пронзительный, словно у человека, теряющего терпение.

– Да послушайте! – говорил Эмери. – Я уже пять минут пытаюсь до вас достучаться: хватит плакать, а? Вы меня уже извели так, что стоять на месте не могу. Хватит! Если вам есть что сказать мне, говорите. Я слушаю. Вот, бога ради, выпейте, выпейте джина, а? А теперь послушайте, мисс… как, вы сказали, вас зовут?

– Берил, сэр. Берил Симондс.

– Хорошо! Итак, успокойтесь. Что вы хотели сказать?

Рыдания прекратились.

– Я пыталась, сэр, честно, я пыталась объяснить этому джентльмену вечером, правда! Но он был вусмерть пьян и смог только… ухватить меня. Я собиралась сказать ему, что не смогу сообщить хозяину, потому что хозяин, конечно, не поймет и меня попросту уволят.

– Слушайте, – произнес Эмери, – вы хотите сказать, что Карл приставал к вам? Так?