У темного-темного леса

Я вздернул губу в беззвучном оскале, развернулся и ушел. Бешенство схлынуло, оставив после себя опустошение, тоску и зависть к этому удачливому мальчишке. Где-то в глубине души, на самом ее дне, ворохнулся стыд. Я задавил его воспоминанием о заплаканном лице своей целительницы и размашистым шагом вышел за школьные ворота.

Пожалуй, мне лучше проветрить голову.

* * *

Невен ушел, оставив после себя настроение странное до крайности: тревожное, беспокойное. Ну, зато слезы по Кайдену и по безответной любви лить больше не хотелось.

Мы с Нольвенн до самых сумерек просидели в задумчивости и в молчании, перебирая каждая свои мысли. А как завечерело за окном, так Нольвенн собираться стала: косы заново переплела, вплела в них ленты шитые, нарядные. Платье переменила, и рубаху под платье вздела тоненькую, из праздничных, что не всякий день из сундука доставала.

Я аж заулыбалась, глядя на прихорашивающуюся подругу. Давно, ой, давно она такой не была — целую неделю! Она, вдевая в ушко серьгу, перехватила в зеркальце мой взгляд — и улыбнулась в ответ. И без слов было понятно, куда она с таким тщанием собирается.

Меня так и подмывало спросить ее, кто же ее счастливый избранник, но Нольвенн в зеркальце хитро отвела взгляд. Я чуть не взвыла с досады. Поняла, что не скажет, коза прыгучая!

И ведь нравится ей, паршивке, что любопытство меня гложет. Я возмущенно засопела, и тоже собираться стала. Серег да ожерелий надевать не стала, не для кого мне наряжаться, а вот косу переплела, и платье оглядела — не слишком ли мятое?

Убедившись, что выгляжу опрятно, я крутнулась на пятках и ушла, так и не сказав вредной подруге ни слова. Мне, может, на свиданки бегать и не к кому, но и другие дела найдутся. Решила ведь, что как вернется Кайден, так и возьмусь за ум, за лечение.

Вот и не буду откладывать — найду его и расспрошу, как изменилось его состояние за неделю, хватает ли ему зелий, не нужно ли восполнить запас. И, самое главное — а принимал ли он вообще те зелья без надзора?

Вот только Кайдена я найти не успела. На полдороге перехватил меня Тонан, мой добровольный ученик, и попросил о разговоре. Я согласилась, и он, взяв за руку, отвел меня в укромный угол двора, подальше от внимательных школярских глаз.

— Шела, я тебя чем-то обидел?

Тонан сегодня был непривычно серьезен. А еще щеголял внушительной ссадиной на лице.

Я растерялась:

— Да нет, с чего ты взял? — И потянулась к его скуле. — Давай залечу!

Парень перехватил мои руки, отвел от своего лица. Я улыбнулась и хотела уже пошутить о разумных старшекурсниках, не доверяющих целителям-недоучкам, но Тонан не дал. Держа меня за запястья, бережно, но сильно, и глядя в глаза, рунник все так же серьезно продолжил:

— Шела, ты замечательная девушка. Ты мне очень нравишься. Если я тебя чем-то обидел — просто скажи мне, и я постараюсь все исправить. И поверь, что это не было сделано специально.

Я потеряно моргнула:

— Тонан, что… Да с чего ты взял? — тихо и недоуменно повторила я.

Он продолжал смотреть испытующе и серьезно.

— Ты действительно на меня не обижаешься?

Я покачала головой:

— Нет.

— Но, если бы такое случилось, если бы я тебя обидел, ты бы мне сказала? — рунник впился в меня испытывающим, цепким взглядом.

— Наверное. — Я пожала плечами. — С чего бы мне молчать?

Я потянула на себя руки, и Тонан разжал пальцы, освобождая меня из захвата. Я снова потянулась к ссадине, но парень не дался, отвел лицо.

— Шела. — И пристальный взгляд впился, кажется в самую мою душу. — Ты будешь со мной встречаться? Согласна стать моей девушкой?

Я растеряно отвела взгляд, замялась. Кажется, этот разговор случился раньше, чем я надеялась, и раньше, чем я успела к нему подготовиться. Заблеяла беспомощно:

— Тонан, понимаешь… Я… Но… — Я вскинула на него глаза и, собравшись с духом, выпалила: — Тонан, дело не в тебе, ты хороший, очень хороший, но я…

Он смотрел грустно и понимающе.

— Все ясно. — И улыбнувшись мне через силу, я явно это видела, продолжил: — Ладно, иди, Шела.

— Подожди! Дай я хоть лицо тебе залечу…

Рунник отмахнулся:

— Да брось ты! Ерунда, само заживет.

Развернулся и пошел куда-то широким стремительным шагом.

— Тонан! Ты куда? — окликнула я и сама поморщилась, как глупо это прозвучало.

Рунник же обернулся, ухмыльнулся в ответ невесело:

— Да так. Дела есть…

Глава 7

— Лавена, а кто такой Хранитель Договора?

Сильфида, не ожидавшая от меня столь непринужденной темы для разговора, поперхнулась березовым соком (и какая разница, что на дворе совсем не месяц ивы) и посмотрела на меня из-за этого крайне укоризненно. И промолчала.

— Бабушка? — ядовито окликнула я.

Лавена передернула плечами, но глухонемой прикидываться перестала, пока ее до истинного звания вслух не повысили.

— Зачем тебе? — лениво бросила она. Настолько лениво, что это было явным намеком на ответ «да незачем, по глупости спросила, прости неразумную, о прекраснейшая из сильфид!».

— Надо, — упрямо настаивала на своем неразумная я.

— Это фейри, — покладисто отозвалась бабка и вернулась к соку.

— Ну праба…