У темного-темного леса

— Ты молодец. — В глазах старого мага сияла практически отеческая гордость. — Ты проделала просто невероятную работу, и мне не передать словами, как я восхищен твоим талантом и мужеством. И очень может быть, что спасла ты не только жизнь Кайдена, но и жизни сотен людей.

Я невольно зарделась. Ну и личное счастье по ходу устроила, ай да я!

— Демон прочно заперт? — все же уточнил директор. Его можно было понять, угроза нешуточная, удивительно как он вообще решился привести его в школу и довериться мне.

— Прочнее, пожалуй, нельзя, — отозвалась я, на долю мгновения сама засомневавшись.

— Но Кайден по-прежнему с ним неразрывно связан… — Было не совсем ясно, считать эти слова обращением ко мне или просто мыслями вслух, но я на всякий случай добавила:

— Он сохранил магию, а значит, часть силы демона, но я не думаю, что в этом таится опасность. К тому же… я буду рядом. Если что-то случится, я смогу помочь.

— Правильно. Все правильно, Шела. Все правильно…

Было ясно, что на этом разговор завершился. Но я, помедлив, все же решила и сама задать вопрос.

— Директор Паскветэн, простите… я не могла не заметить господина Гелеса… скажите, в расследовании есть какие-то успехи?

— Есть, — старый маг улыбнулся. По-настоящему улыбнулся, не вымученной лживой гримасой, чье единственное призвание не допустить паники. — Я думаю, скоро все решится, все наладится. Мы уже близки к разгадке.

Я вышла в коридор окрыленная, щурясь на яркое закатное солнце, бьющее по глазам после кабинетного полумрака.

Светлая макушка лучника на нем сияла почти рыжиной…

— Кайден, а твои родители живы?

Мы сидели после занятий в его комнате, которая, если уж быть откровенной, стала почти и моей. Вернее, лучник сидел, а я стояла на коленях за его спиной и, стараясь не пыхтеть сосредоточенно, разминала ему вывихнутое накануне на тренировке плечо. Герой решил вставить его сам, вставил неудачно, защемил мышцу и все равно стоически терпел, наивно полагая, что я не замечу.

По правде говоря, с вывихом-то я разобралась быстро, но как всегда увлеклась, нащупав спазм возле шеи. Кайден не возражал. Еще бы он попытался!

— Живы, — помедлив, отозвался лучник и склонил голову на бок, давая мне больше простора. — Были. Три года назад.

— А чем они занимаются?

Не знаю, как сам Кайден, а я испытывала неземное удовольствие, впиваясь пальцами в теплую гладкую кожу, поглаживая ее, перебирая напряженные мышцы, чувствуя заключенную в них жесткую мужскую силу.

Муж не торопился отвечать, то ли задумавшись о своем, то ли впав в транс, и я куснула его за ухо. Кайден дернулся, намереваясь отомстить, но я тут же утешила пострадавшего от целительского произвола поцелуем, и разговор возобновился.

— Отец — плотник. Мать на хозяйстве.

— А братья или сестры есть?

— Есть.

— Сколько?

— Много… — Кайден вздохнул. Правда, я не поняла, был ли это вздох сожаления или облегчения, когда я оставила в покое одну измученную мышцу и переключилась на другую.

— Много — это сколько? — продолжала допытываться я.

— Семь. Было. Три года назад.

Я серьезно озадачилась на всякий случай, готова ли я знакомиться с таким количеством родственников, но мысль была прервана громким стуком в дверь и звонким:

— Шела, ты тут?

— Ага, — отозвалась я, узнав голос Элары.

— Бегом в больничные покои, там какой-то кошмар-ужас, три телеги пострадавших из Вирша прибыли, всех старших целителей созывают!

Я торопливо сползла с кровати, сунула ноги в туфли, осчастливила Кайдена суровым наставлением «руку не трогать!» и умчалась туда, куда звал целительский долг вкупе с нешуточным беспокойством — что там стряслось? Кто пострадал? Есть ли среди них отец?..

Стрелой долетев до южного крыла, где находились целительские «пыточные», как поголовно называли это место школяры, я дернула на себя тяжелую дубовую дверь и… замерла на пороге. Больничные покои было не узнать. Во-первых, они кишели людьми, которых было куда больше, чем коек. Во-вторых, там было шумно. Очень шумно. Кто-то орал в голос и бился в конвульсиях, кто-то распевал похабные песенки, кто-то с бешеным визгом носился меж зеленых целительских одежд, кто-то рыдал, кто-то хохотал, кто-то несвязно вещал о грядущем конце света, и весь этот гам магическим образом перекрывал строгий голос наставницы Мадален.

— Шела! — Суровый оклик заставил меня вздрогнуть, шагнуть внутрь, а выпущенная дверь поддала по попе и придала ускорение. — Массовое отравление, основной компонент — беладонна. Второй зал под начало Оанелль.

Я кивнула, толком даже не понимая, откуда именно звучат наставнические указания, и, слегка пригнув голову, нырнула в человеческий водоворот.

Во второй комнате было чуть тише. Здесь, как выяснилось, лежали те, у кого дела обстояли серьезнее. Люди метались в бреду, тела нервно бесконтрольно дергались, от них исходил жар. Оанелль, выпускница, заметив меня, махнула рукой.

— Возьмешь на себя те три койки. Что делать знаешь?

Я снова покивала.

— Как это случилось-то?

— Говорят, фейри пошутили, — бросила целительница через плечо, уже удаляясь к другим кроватям.