У темного-темного леса

В первые мгновения мне казалось, что я вот тут же засну, как убитая. Все же такое разнообразие физических упражнений для еще не до конца восстановившегося организма — то еще испытание. Но сон на удивление не шел. Я лежала с закрытыми глазами, прислушивалась к чужому ровному дыханию, к ощущению безграничного счастья, сияющему теплым комочком в груди, к сладкому изнеможению во всем теле.

Кайден тоже не торопился засыпать. Его пальцы невесомо скользили по моей коже, теперь уже не с целью свести меня с ума от желания. В этих прикосновениях была лишь тихая нежность с долей неторопливого исследовательского интереса. По спине вдоль позвоночника, по лопатке на плечо, вдоль руки на живот, снова поднялись вверх… грудь его заняла на более долгое время, но затем рука снова спустилась. Было забавно ощущать себя предметом такого любопытства, иногда очень щекотно и до невозможности приятно.

Потом он угомонился, прижал меня к себе, и только большой палец то и дело поглаживал выемку пупка. И я подумала, что, если прямо сейчас, в эту самую секунду, фейри надумают разрушить замок и уничтожить всех его обитателей — я умру самой счастливой женщиной на свете.

Глава 12

В кабинете директора царил полумрак. Ставни были прикрыты, а в воздухе витали знакомые и в то же время не очень ароматы. Травы и не только. Явно не лекарственного назначения. Они дразнили обоняние неузнаваемостью сочетаний и, возможно, в другое время это меня слегка раздражало бы, но не сейчас.

Сейчас, несмотря на висящую над школой угрозу, несмотря на с каждым днем все больше мрачнеющих наставников, гоняющих школяров чуть ли не до потери сознания, я пребывала в просто до неприличия прекрасном настроении. Причина оного поджидала меня на подоконнике напротив директорской двери, и глупые девичьи мысли остались тоже где-то там, рядом со смешливыми серыми глазами, широкими плечами и иными несомненными достоинствами моего мужа. Нет, разум, к счастью, полностью меня не покинул, и когда требовалось сосредоточиться, я легко могла это сделать, но как только эта необходимость отпадала…

Как, например, сейчас, когда я сидела в сумрачном кабинете и поджидала директора, не торопящегося выходить из смежной комнаты.

Много дел у него. Наверное, они с господином Гелесом денно и нощно над поисками убийцы корпят, оттуда и запах, и полумрак. Только что, поди, какой-нибудь очередной ритуал пытались провести. Пытались — потому что окрыленного счастьем господина королевского дознавателя в дверях мне не встретилось. Только мрачный, раздосадованный мужчина с затаенной злостью во взгляде.

Мне и увидеться-то с директором довелось не сразу. Я пришла с отчетом на следующий же день после поправки, но секретарь дал от ворот поворот. Не до тебя директору, школярка. Что заходила — сообщат и позовут, когда надо будет.

Надо стало через четыре дня. Оно и верно, демон демоном, а у школы проблемы посерьезнее.

Директор вышел, когда я успела заскучать, решить, что про меня забыли, и вновь умчаться мыслями к подоконнику в коридоре. Мы с ним сегодня собирались снова к ручью сходить, пострелять. С Кайденом, конечно, не с подоконником! Жажда постичь сию премудрость овладела мной с новой силой, когда учитель с куда большим тщанием стал корректировать мне осанку, положение рук, ног, бедер и прочих, никак не участвующих в стрельбе, частей тела.

Появление директора Паскветэна тут же выкинуло из головы унесшиеся куда-то в сторону розовых облаков мысли. Я присмотрелась к нему привычным целительским взглядом и с некоторой радостной неожиданностью вынуждена была признать, что он выглядит лучше. Как-то собраннее, энергичнее. Может, все-таки у них с господином Гелесом что-то и выходит?

— Добрый вечер, Шела.

Сев за стол, он окинул меня не менее цепким взглядом и задумчиво произнес:

— Я смотрю, тебя можно поздравить.

Слегка зардевшись, я потеребила кончик переброшенной через плечо косы. Лента в ней змеилась совсем иным узором, отличающим мужнюю жену от девицы. На причесывание по утрам времени уходило теперь больше — пальцы слушались плохо, норовили соскочить на привычное плетение, но взгляд мужа, наблюдающего за мной с нескрываемым удовольствием, того стоил.

— Уж не Кайден ли?..

Я подтвердила предположение кивком. Личную жизнь с директором обсуждать было до ужаса неловко. Но на счастье он больше никаких вопросов задавать и не стал. Только в глубине глаз мелькнуло что-то похожее на неодобрение. Но к этому-то я уже привыкла. Наставники почти все как один школярские свадьбы не поощряли — об учебе надо думать, а не о прочих глупостях. Дело молодое, успеется еще десять раз пережениться.

— Ну. — Директор устремил на меня тяжелый испытующий взгляд. — Рассказывай, Шела.

И я рассказала. Умолчав, правда, про подсказку. Это знание казалось каким-то сокровенным, моим. Кайдену или Нольвенн я бы, может, и рассказала, выпытывай они подробности, а директору — не хотелось. Мелочь же, правда? Зачем ему это знать?