У пределов мрака

Я могу изложить вам мое психологическое состояние, рассказать, что происходило в душе у меня, у жертвы, на которую кто-то постоянно охотится. Можете представить себе мои тревожные взгляды по сторонам, когда я судорожно осматривал палубу илиа снасти над головой. Дрожь, охватывавшую меня, когда я был вынужден поворачиваться спиной к подозрительным темным закоулкам.

Много раз я открывал стрельбу по ни в чем не виноватым теням.

Однажды наступило спасительное мгновение.

Громадный, чертовски громадный глупыш[52] некоторое время летел над судном.

Внезапно он взмахнул крыльями, устремился на одну из рей и тут же взмыл в небо.

Я увидел странное существо, корчившееся в его смертоносном клюве.

Дьявол с «Синей горы» стал закуской для отважного глупыша!

Этим же днем я увидел дым на горизонте, и через несколько часов шхуна «Леди Дрисколл» из Брисбена взяла на буксир проклятое судно.

Пятьдесят на пятьдесят

Большая река Коронго пересохла. Необычная жара последних недель выпила из нее воду до последней капли, и влага, спускавшаяся с гор, не доходила до сухих равнин.

Ганс Дриггер мог благодарить небо за невероятную удачу — он наткнулся на небольшую лужу, где сохранилось немного дождевой воды. Она оказалась солоноватой и плохо пахла, но он смог выпить несколько глотков и смочить лицо.

Вот уже несколько дней, как он шел по следам стаи из десяти или двенадцати львов, опустошавших пасущиеся на границе вельда стада. Вокруг обнаруженного им водоема он увидел множество следов диких животных — буйволов, носорогов и, главное, львов. Сильно стертые отпечатки следов небольших антилоп и зебр явно были оставлены не позже, чем месяц назад, что говорило об осторожности травоядных, не решавшихся приблизиться к опасному водопою.

Взгляд Ганса обежал безжалостное пространство; примерно в половине мили от него находились густые заросли «haak en steek»[53]. Немного дальше громадная акация возвышалась над группой засохших кустов, а за ней простиралась волнистая равнина, поросшая высохшей травой.

Ганс вздохнул. Он был бедным охотником на львов, и владельцы больших стад часто обращались к нему за помощью, скупо оплачивая его тяжелую и опасную работу.

Он охотился без собак, стоимость которых превышала его финансовые возможности; кроме того, он не смог бы перенести их потерю от львиных когтей и клыков. Поэтому ему помогали только двое жалких кафров. Сейчас кафры отправились вверх по течению Коронго в надежде добыть дикую козу на ужин. Они задерживались, и Ганс достаточно хорошо знал их привычки, чтобы оставить надежду снова увидеть их.

— Конечно, — проворчал он, — вместе с ними я лишусь пары дешевых древних ружей, но сейчас они были бы весьма кстати.

Если бы ему удалось застрелить льва и получить вознаграждение в размере восьми фунтов стерлингов, не считая стоимости шкуры в том случае, если она окажется не очень поврежденной.

Приближались сумерки; издалека долетели слабые раскаты львиного рыка; он не был уверен, что животные подойдут к воде. Если хищники все же решатся посетить водопой, возле Коронго трудно было бы найти удобное для засады место.

Ганс проверил ружье и зашагал к акации.

Внезапно он остановился; появившиеся из зарослей колючих кустов два темных силуэта направились к той же одинокой акации.

Он разглядел львицу с львенком и очень удивился — что могло заставить мать с детенышем покинуть прайд, членом которого они являлись?

Впрочем, он почти сразу же получил ответ на свой вопрос: львица то и дело останавливалась, чтобы с жалобным рычаньем полизать лапу.

Ганс был профессиональным охотником, и добытая львица означала для него прежде всего сумму в шесть фунтов стерлингов. Но, убив львицу, он оставлял сиротой львенка!

Будь с ним кафры, он попытался бы поймать львенка живым, что могло принести ему небольшую прибыль, но, оставшись без помощников, он был не в состоянии справиться с этой задачей.

— Маленький разбойник, ты обойдешься мне в потерю приличной суммы, — проворчал он, опуская ружье.

Львы приблизились к акации, но в ее тени скрывался другой их враг, не имевший столь добрых намерений, как Ганс Дриггер.

Ганс увидел, как заколебались заросли высокой сухой травы, и услышал жалобный вопль львенка. Его мать, несмотря на рану, присела и прыгнула в заросли.

Львенок оказался зажатым в кольцах громадного питона, высоко поднявшего небольшую голову с раскрытой пастью.

Судя по всему, львица не могла надеяться на победу над чудовищной змеей: она с жалобным рычаньем кружила вокруг питона, медленно душившего беспомощного львенка.

Львенок еще продолжал пищать, но все тише и тише: через несколько мгновений удав наверняка раздробил бы ему кости.

Два раза прогремело ружье — Ганс выстрелил едва ли не машинально. Питон мгновенно развернулся, бешено забив хвостом и тут же затих; две тяжелых пули раздробили ему голову.

Львица кинулась на поверженного врага и ей хватило пары минут, чтобы разорвать тело гигантской змеи в клочья. Чудом уцелевший малыш из осторожности держался немного в стороне от кровавой расправы.