Тысяча шагов в ночи

Над головой светил полумесяц, возвещая о шестой ночи после того, как Миуко поцеловала себя на Старой Дороге. Где-то там, в лесах над Коэвой, кякедзуя охотился за ее прошлой сущностью. Где-то там Туджиязай скакал к ней на своем громадном черном коне. Где-то там Гейки запер себя в кубе с головоломкой.

Искала ли его сейчас Канаи, приближаясь к обретению своей свободы?

Миуко надеялась на это.

Пока она разглядывала небо, еще один перезвон эхом прокатился по небесам. Из высоких и пушистых облаков к земле устремился большой белый горностай размером с лошадь и в три раза длиннее. С неземной грацией он спустился во двор и, не издав ни звука, скользнул перед Миуко и Сенарой.

Задыхаясь, Сенара бросилась на четвереньки, ее одеяние мягко колыхалось вокруг.

Не обращая на нее внимания, Миуко поклонилась горностаю.

– Тебя послала Найшолао?

Сенара присела и откинула волосы с лица.

– Что ты имеешь в виду, говоря Найшолао? Что ты вообще за демон такой?

Миуко, однако, не ответила, как и горностай, потому что не умел говорить. Вместо этого он передними лапами взял колокольчик у Миуко из рук и прикрепил к шелковой ленте на шее. Присев на корточки, он ободряюще защебетал, словно призывая ее забраться на спину.

Она колебалась. Миуко не знала, чего ожидать: вероятно, чего-то мгновенного, вроде телепортации, но – учитывая ее призрачное тело, более чем наполовину прозрачное, – она не думала, что у нее хватит сил добраться до Афайна верхом на спине гигантского горностая… пусть даже волшебного.

Повернувшись к Сенаре, Миуко изучила простые ниспадающие одежды девушки и завязанный узлом на талии пояс служилого сословия. Дочь фермера. Как и у Миуко, возможности Сенары всегда были ограничены: выйти замуж, вести домашнее хозяйство, рожать и воспитывать детей, но ее недозволенный роман с Хави еще больше сократил шансы.

Огни на дороге становились все ближе, а голоса – громче. Скоро жители деревни доберутся до амбара.

– Сенара, – тихо позвала Миуко. – Ты хочешь пойти со мной?

Удивленная девушка подскочила на ноги.

– Покинуть деревню? Я не могу! Здесь моя семья, все мои друзья…

– Ты вызвала демона, чтобы убить своего любовника. Как думаешь, что случится, когда они узнают?

Сенара застонала, спрятав лицо за волосами.

– Пожалуйста… Мне бы пригодилась твоя помощь.

– Зачем демону моя помощь?

Вместо ответа Миуко подняла руки в перчатках, едва различимые в тусклом свете.

– Я становлюсь слабее, – сообщила она. – Не знаю, сколько времени займет путешествие, но если оно продлится больше суток, то не знаю, смогу ли удержаться здесь.

– Куда ты идешь?

– Разве это имеет значение?

Сенара прикусила губу, оглядываясь на деревню.

На холме показалась фигура. В свете фонаря было заметно, как кто-то, прищурившись, осматривает двор.

– Сенара? Это ты?

– Это демон! – закричал кто-то, присоединяясь к первому.

– И гигантский горностай! – отозвался другой.

Посланник Найшолао возмущенно пропищал, словно говоря: «Я гораздо больше, чем гигантский горностай, большое вам спасибо».

Миуко забралась ему на спину и повернулась к Сенаре, протягивая той руку.

– Идем. Там столько всего интересного.

Глаза девушки заблестели: то ли от слез, то ли, возможно, от восторга.

– Для девушки?

– Для любого, у кого хватит смелости взглянуть.

Жители деревни уже перепрыгивали через забор, крича и размахивая фонарями, но Миуко не дрогнула.

Лицо Сенары озарила улыбка. Схватившись за руку Миуко, она вскарабкалась следом, пока жители мчались по траве.

– Мне страшно, – прошептала она.

Миуко улыбнулась в ответ.

– Там страшно… но в этом вся прелесть.

Белый горностай одним большим прыжком взмыл в небо, и Миуко с Сенарой понеслись прочь, оставляя позади деревенских жителей, двор и долину, перепрыгивая с одного облака на другое, навстречу новой жизни, новым приключениям, новым мечтам – и да, опасностям и даже, возможно, погибели.

Но риск был везде.

17 Далекая звезда

По мере приближения ночи Миуко обнаружила, что становится все слабее и тоньше, как струйка дыма, поднимающаяся от погасшей свечи. Она то приходила в себя, то теряла сознание, мельком замечая то горный рельеф, то береговую линию, но хоть вид и сменялся постоянно, давление рук Сенары на талии не ослабевало.

Наступил рассвет, затем пришли сумерки. Миуко смутно различила закат, расходящийся дугой по небу и окрашивающий мех горностая в сверкающее небесное золото, и внезапно уловила прерывистый вздох Сенары.

Потом снова тишина.

Может, это был сон. Или проблеск забвения, которое ожидало ее в случае неудачи. Но он все равно был лишь мимолетным видением. Когда Миуко снова проснулась, стояла ночь – шестая ночь после поцелуя на Старой Дороге, – а внизу расстилался океан, черный и гладкий, как зеркало, отражающий каждую звезду на небе и белого горностая, танцующего, как снежинка в темноте.

– Ты проснулась! – воскликнула Сенара.

Миуко скривилась.

– На данный момент.

– Сколько еще осталось?

– Откуда мне знать? – Затем, по той простой причине, что слова напомнили ей об одном глупом ацкаякине, Миуко добавила: – Я же шаоха!