Тысяча шагов в ночи

Теперь до него оставалось всего восемь шагов.

Но где же Рухай?

Туджиязай рассмеялся и остановил ее.

– Кажется, ты говорила, что никогда не присоединишься ко мне.

– Тогда у меня была надежда. – Потянувшись к простому шнурку на шее, она взяла бамбуковые цилиндры, в которых когда-то хранились заклинания Дома Ноября, и раздавила в кулаках.

– Пусто? – На мгновение он уставился на осколки, удивленно нахмурив брови. Затем шагнул к ней, излучая тепло. – Не играй со мной в игры, Ишао.

Она сглотнула. В тени она заприметила Рухая, стоящего на углу постоялого двора.

Словно почувствовав, что ее взгляд направлен в другую сторону, Туджиязай начал поворачиваться.

– Я не играю! – Миуко быстро рухнула на колени. К ее удивлению, слезы выступили на ресницах. – Пожалуйста. Я не хочу оставаться одна.

Шаги принца-демона захрустели по гравию.

Пять шагов.

Два.

Он оказался достаточно близко, чтобы она могла дотянуться до него, но Рухай все еще не подступал.

Чего он ждет?

Голос Туджиязая, сухой, как дым, донесся до нее.

– Если бы ты действительно хотела покориться мне, – пробормотал он, касаясь длинными пальцами края ее шарфа, – ты бы не пришла ко мне под защитой жрецов.

Миуко покорно склонила голову.

Но ее человеческий голос запаниковал:

«Мы не можем позволить отнять его у нас! Это единственное, что защищает нас от его силы! Без него мы будем…»

Но Миуко должна была удержать его внимание – обязана – ради Рухая, ради Гейки, ради отца, ради друзей и жителей деревни. И потому она даже не вздрогнула, когда Туджиязай стянул с нее алый шарф.

Вокруг нее моментально вспыхнул жар, обжигающий и смертельный, но внутри она ощутила лишь обжигающий холод, который пронесся по горлу и врезался в грудь, опустошая ее изнутри.

«Нет!»

Еще одна волна жара нахлынула на нее, поднимая на ноги.

Пальцы Туджиязая сомкнулись на ее предплечье.

– Кто-то должен сказать тебе, Ишао. Нельзя хитрить, когда у противника на руках все карты. – Он наклонился и прошептал ей в волосы: – Не знаю, чего ты планировала добиться, но это не имеет значения. Я оказался умнее и сильнее, чем ты когда-либо будешь.

– Может быть. – Миуко повернулась к нему, закусив губы, чувствуя, как острые зубы впиваются в них. – Но у тебя есть только ты сам, а у меня есть нечто большее.

Пока она говорила, из тени выскользнул Рухай. Ветерок всколыхнул ее одежду.

Из глазниц Туджиязая полетели искры.

– Что ты сделала? – Он крутанулся на месте, вытянув руку вперед, как будто намеревался остановить атаку.

Но душа Омайзи Рухая была слишком быстра. Он проскользнул под рукой Туджиязая и нырнул прямо в грудь, метко и уверенно, как стрела.

Принц-демон, задыхаясь, попятился назад. Его тонкокостные руки шарили по туловищу, будто искали рану, но не находили ее.

– Что ты наделала? – Он снова зарычал, надвигаясь на Миуко, пока его пылающие рога прочерчивали яркие дуги в дымном воздухе. – МИУКО?

При звуке собственного имени она улыбнулась.

– Выходи, Туджиязай. Давай поиграем.

29 Женщина Авары

– НЕТ! – взревел Туджиязай и, спотыкаясь, направился к ней на конечностях, которые, казалось, были ему не подвластны. Его зубы заскрежетали, два отдельных ряда зубов. Демонические черты уступали и дрожали под человеческими.

Он распадался на части. Из ключицы доро показалось плечо.

– Работает? – закричал Рухай, просачиваясь сквозь Туджиязая.

Из тела доро появилась рука Туджиязая, чья кожа была такой же ярко-красной, как синяя кожа Миуко. Она уставилась на него: когтистая рука, плоть, испещренная именами. Он был совсем юн, вероятно, примерно того же возраста, что и Миуко, когда увидел, как его семья была уничтожена Омайзи.

Когда он умер в первый раз.

Теперь Миуко собиралась убить его снова.

Даже если это будет стоить ей собственной души.

Она схватила его за запястье голой рукой. Через мгновение она почувствовала, как его жизненная сила вливается в нее, обжигая вены.

Голова Туджиязая отделилась от шеи доро, в то время как лицо было объято пламенем.

– Если убьешь меня, – прорычал он, – пути назад не будет.

– Знаю.

– Ты станешь демоном. Ты станешь такой же, как и я.

Но она, тем не менее, не выпустила его.

– Знаю.

Его багровая плоть побледнела.

– Ты уничтожишь себя, чтобы уничтожить меня? – требовал он ответа. – Не валяй дурака, Миуко! Ты не хочешь этого.

– Знаю. – И только сильнее впилась в него пальцами, желая опустошить его, желая, чтобы его тело увяло, как червяк на солнце. – Но тебя нужно остановить.

Туджиязай извивался в ее тисках. Высвободив вторую руку из тела доро, он зацепился за ее свободную руку, как будто хотел оттащить от себя.

Но он этого не сделал. Или не смог.

Когда-то он был сильнее ее, но не сейчас.

Он был слишком разобщен, слишком одинок, одновременно сражался с душой Рухая за контроль над телом доро и с Миуко, которая с каждой секундой вытягивала все больше и больше силы, и за свой собственный дух.

– Мне жаль, – прошептала она.