Тыл — фронту

— Что такое колонны ГКО? — мой собеседник Б. Т. Тараненко на секунду задумывается, а потом, обрадовавшись удачно найденному сравнению, продолжает. — А вот вы представьте танк и его экипаж. Так вот паровоз и был таким танком. Я его беру вместе со своим экипажем на полное обеспечение. То есть получается, что локомотив — это боевая машина, а локомотивная бригада — отделение солдат. Мы готовим наш локомотив собственными силами. Машинист-командир и все его солдаты обучаются не только водить поезда, но и ремонтировать боевую машину, увеличивать пробег между промывочными и подъемочными ремонтами. Мы старались как можно меньше времени тратить на экипировку (она обычно три-четыре часа занимает) и менялись сменами непосредственно на путях. Ехали двумя бригадами. Одна дежурит, другая отдыхает — в теплушке, прицепленной к паровозу. Предусмотрено было снабжение углем на промежуточных станциях, чтобы времени зря не терять. Когда ехали в сторону Кургана, мы в Козырево снабжались, а в сторону Златоуста — в Миассе.

Бориса Тимофеевича Тараненко ветераны зовут ходячей энциклопедией и справочным бюро. Он помнит всех машинистов, помощников, кочегаров пофамильно и поименно. Он много лет «директорствовал» в деповском музее и собственными руками создавал его ценнейший архив. Теперь он после очередного инфаркта решил отойти от дел. Но неуемный его характер никак не желает утихомириться. И вот на очередном партийном собрании ветеранов опять горячо и страстно звучит его голос: «9 мая в 6.00 собираемся у парткома. Будет автобус. Едем на кладбище возлагать венки. А накануне, товарищи, надо навестить могилы ушедших от нас товарищей, посмотреть, в каком они состоянии. К Петру Агафонову не забыть наведаться».

Имя Петра Агафонова до сих пор, через много десятков лет с почтением и любовью повторяют его ученики и соратники: Иван Филиппович Богатенко, Леонид Иванович Кремлев, Юрий Иванович Ленский… Депутат Верховного Совета РСФСР, лауреат Государственной премии, член Челябинского горкома партии П. А. Агафонов дал жизнь знаменитым фронтовым паровозным колоннам.

Сегодня старые машинисты с гордостью и молодым блеском в глазах вспоминают те дни, когда они в составе колонны из сорока локомотивов водили воинские эшелоны. В теплушке, где размещался штаб колонны, был начальник штаба, его заместитель, врачи. Не раз в их воспоминаниях звучит слово «хозрасчет». «Да, — подтверждает Иван Ильич Закамалдин, — у меня мой ФД был на хозрасчете. Сам я регулировал, какой ремонт сделать. Сам был хозяином машины. Работали без простоев. Приехал, сменился — локомотив развернулся и на Златоуст пошел или на Кропачево. Без задержки…»

«Как задержишься, — подхватывает его старый товарищ, тоже Иван, только Филиппович (Богатенков). — Война. Особенно если санитарный поезд ведешь, там ведь раненые. Чем быстрей их в госпиталь доставишь, тем больше жизней спасешь». У Богатенкова, кроме Почетных грамот, медалей и других наград, есть самая высшая — орден Ленина. За то, что в войну водил поезда в любых, как теперь принято говорить, экстремальных условиях. Было такое понятие на транспорте — «согласованный машинист». Так вот мои собеседники, как и многие их товарищи, что работали в колоннах имени ГКО, были такими «согласованными». Их кандидатуры согласовывались в органах, им доверяли особо ответственные грузы (а Богатенков водил и правительственные поезда). У «согласованных» машинистов телефоны устанавливались в квартирах, чтобы в любое время можно было вызвать и отправить в рейс. Их женам разрешалось не работать, несмотря на всеобщую трудовую повинность. И все это потому, что «согласованный» машинист себе не принадлежал. По двое-трое суток без сна в рейсе, иной раз под бомбежкой, как, например, Андрей Иванович Сачков, водивший составы аж до самого Подмосковья и на участке Гатчина — Ленинград.

Что помогало им выстоять? Профессиональная выдержка? Воинская дисциплина? Патриотизм? И то, и другое, и третье плюс еще что-то неуловимое, что отличает настоящего мужчину: глубина чувств и сдержанность их выражения. Вот, например, вспоминают машинисты, как, бывало, приходилось «подъезжать под воинский поезд». Подходит начальник службы (Муратов Петр Григорьевич) с командиром воинской части.

— Как паровоз?

— Нормально, Петр Григорьевич.

— Два часа тридцать минут — и быть в Челябинске. Поняли?

— Понятно.

Все. Дорога зеленая. Никаких вопросов больше нет. И Муратов с командиром повернулись, пошли, а Богатенков с бригадой дали сигнал отправления. Время не тратили зря, берегли минуты.

Мне кажется, я теперь понимаю, почему среди железнодорожных машинистов так велика партийная прослойка. Ведь и среди армейских офицеров тоже большинство — коммунисты.