Ты всё ещё моя

Неужели ничего не екает? Неужели все же остыл? Неужели на него не сыплются все эти счастливые мгновения, что мы разделили в прошлом?

Как это вообще возможно?

Перевожу дыхание и решительно пересекаю пространство спальни. Захожу в гардеробную, тяну с полки первую попавшуюся футболку, быстро надеваю и, наконец, освобождаюсь от полотенца.

Штаны найти не успеваю. Дверь распахивается, и по спальне разлетаются решительные шаги. Не оборачиваясь, замираю. Чувствую, когда Чарушин останавливается за моей спиной. Рвано выдыхаю, едва прижимается лицом к моим волосам.

Он шумно вдыхает. Я вздрагиваю и нервно переступаю с ноги на ногу.

Заплывшим взглядом прослеживаю, как его ладони ложатся на края находящейся передо мной полки и крепко, до белизны в костяшках, ее стискивают.

Толчок. Вжимается в меня всем телом.

– Хочу еще, – выдает глухо, вызывая полчище мурашек по моей коже.

Даже если бы Чарушин не имел привычки озвучивать свои желания, я это и так ощущаю. Давит мне между ягодиц эрекцией. Волнует до дрожи.

В горле собирается какой-то саднящий хрип. Я смыкаю губы, чтобы его сдержать. Но едва правая рука Артема сползает с полки и направляется вниз, резко выпускаю этот ржавый звук. Он сминает край футболки на моем бедре и плавно соскальзывает между ног.

Еще один дрожащий вздох с моих губ. И следом – столь же ломаный и учащенный Чарушина. Мое сердце готово разорваться, но и его усиленно бьется мне в плечо.

Не сдерживаю стон, когда пальцы Артема добираются до цели и касаются голой плоти. Вздрагиваю и, почувствовав его губы на своей щеке, осторожно поворачиваю голову.

Встречаемся взглядами. Ловим дыхание друг друга.

Внутри что-то взрывается. И так резко горячо становится, что я буквально давлюсь эмоциями. Пальцы Чарушина тем временем погружаются в жар патоки моего возбуждения. Инстинктивно привстаю на носочки и вытягиваюсь, но он упорно пробирается глубже.

Вскоре чувствую его внутри. Принимаю толчки. Слышу хлипкие звуки. Вдыхаю пряный запах желания.

– Артем… – выдыхаю тихонько.

Он как-то резко тянет воздух и, играя желваками, вдруг отстраняется. Вынимая из меня пальцы, грубо размазывает вязкую влагу по моему бедру. Потом и вовсе сдергивает с меня футболку и, заставляя схватиться руками за полку, требует:

– Прогнись в пояснице.

Шелест фольги. Мягкое шуршание латекса.

Артем все-таки намерен исполнить свое стремление – взять именно таким образом – по-животному, без чувств. Зажмуриваюсь, задерживаю дыхание и делаю так, как он велит. На первом же толчке вскрикиваю. Вновь кажется, что разрывает меня.

– Расслабься, – хрипит Чарушин, замирая.

Я очень стараюсь, но в такой позе это почему-то никак не получается. У меня будто спазм внутри случается. Я вся сжимаюсь и расхожусь дробной дрожью напряжения.

– У-м-м-м… Блядь… – выдает Артем. Качнувшись ко мне грудью, оплетает талию рукой. Прижимаясь, захватывает губами где-то под ухом. Бурным выдохом опаляет мокрую кожу. – Давай, Дикарка… Все хорошо, девочка…

И я будто плавлюсь. Выгибаюсь еще сильнее в пояснице, только бы быть ближе. Чувствовать на себе его руки и губы. Всего Чарушина.

Он впивается ртом мне в шею. Жадно засасывает кожу. Сминает ладонью грудь.

– Вкусная. Охуенно вкусная, – выдыхает практически на ухо. – Вот так должно быть. Никаких духов, блядь. Моя. Настоящая, – прибивает властно и грубо, но для меня эти слова будто признание.

Признание его безграничных чувств и неугомонной одержимости.

Зрение плывет. Не только из-за набежавших на глаза слез, а и потому, что равновесие теряется. Голова кругом идет. Я то ли лечу, то ли плыву – мне неважно, что именно происходит. Главное, с ним. С моим Чарушиным.

Он вновь припечатывается к моей шее, сжимает пальцами сосок и под аккомпанемент моих громких учащающихся вздохов начинает двигаться. Почти сразу же отрывается и выдает ряд каких-то животных звуков. Толчки плавные, томительные и невообразимо чувственные. Кажется, что Артему они даются с мукой.

Во мне слишком тесно?

Поворачиваю голову, чтобы поймать его горящий дурманом взгляд.

– Тебе хорошо? – шепчу, непрерывно принимая эти тугие толчки.

Чарушин не отвечает. Смыкает губы и резко меняет темп. Прикрывает глаза, натужно втягивает носом воздух и ускоряется.

– Мне с тобой очень хорошо… – говорю так же тихо, понимая, что от него ответа не дождусь.

Артем стискивает челюсти, вздыхает и продолжает вколачиваться. Хочу смотреть ему в лицо, несмотря ни на что. Но каждый его выпад ощущается сильнее, и вскоре мне просто приходится сосредоточиться на том, чтобы хоть как-то держать равновесие. Боюсь раствориться в его руках. И вместе с тем жажду этого.

Это ведь мой Чарушин. Мой.

Его руки такие сильные и такие ласковые. Тело такое крепкое и такое родное. Член такой мощный и такой восхитительный. Запах такой насыщенный и такой любимый. Стоны такие сексуальные и такие необходимые.

Разве это не любовь? Как Артем может говорить, что это не любовь? Разве можно не любить человека и при этом так сильно желать его? Мы же сходим с ума от удовольствия. Прямо сейчас мы сходим с ума. Вместе.