Ты всё ещё моя

Вновь поворачиваю к нему лицо. Ловлю на том, что смотрит. Веки едва приоткрыты, но взгляд на мне. Выдерживаю, в то время как по телу волнами жаркая дрожь летит.

Он во мне. Весь во мне.

Это не просто секс. Нет. Не просто.

Вскоре его движения словно бы теряют концентрацию. Ладони жадно мнут то одну, то вторую грудь – не могут насытиться. Потом и вовсе Чарушин одной умудряется слева направо перемещаться, сжимать все жестче, а вторую направляет мне между ног. Раздвигая половые губы, не мне удовольствие доставить намеревается. Нет. Для себя ощупывает. Гладит, добираясь до того места, где ритмично движется его член. Кажется, всеми возможными способами это почувствовать желает.

И смотрит, смотрит… Пожирает взглядом.

Влажные шлепки. Надсадное дыхание. Стоны страсти.

Я горю под напором его тела, а Чарушин – от той вседозволенности, которую я ему предоставила. Ему хорошо. Со мной хорошо. И это все, что мне надо, чтобы отпустить себя и покориться волне безумного экстаза.

Не вижу, как его накрывает. Но чувствую это и слышу. Почти сразу же за судорожными спазмами моей плоти член Артема начинает пульсировать, а он сам – лихорадочно дрожать и, не прекращая резко вколачиваться, на каждом выпаде отрывисто и громко стонать.

Когда Чарушин покидает мое тело, я едва удерживаюсь на ногах. Силы стремительно уплывают. Любовь все еще кружит голову. Но мечтаю я лишь о том, чтобы лечь и отрубиться. Только Артем не позволяет мне даже отойти. Ловит за руку, едва шаг в сторону делаю. Останавливает движением и взглядом.

– Что? – сиплю я.

Он снимает презерватив и, небрежно бросив его на пол, вдруг вынуждает меня опуститься на колени.

Стою, покачиваясь.

– Тебе ведь понравилось мне сосать? – голос, несмотря на хрипоту, мягкий. Почти ласковый. Меня это удивляет. А сам вопрос взбудораживает. Второе дыхание? Да я будто после мощнейшего энергетического стимулятора. – Понравилось?

– Да… – шепчу, не давая себе возможности подумать.

– Пососи еще.

Отведя рукой мои волосы, Чарушин скользит на затылок и, сжимая в кулак пряди, там остается.

Поражаюсь этой потребности, только потому как предполагала раньше, что сразу после оргазма мужчине требуется отдых. Но, взглянув на член Артема, тотчас отметаю эту теорию. Он почти такой же огромный, как перед нашим первым разом.

Смотрю на поблескивающую головку и взволнованно перевожу дыхание. На ней осталось много спермы. Однако меня это не отталкивает. Ловлю себя на мысли, что хочу взять член Чарушина в рот.

Но сначала…

– А тебе понравилось? – выдыхаю с шокирующим меня саму вызовом. – Со мной тебе лучше, чем с другими?

Хочу, чтобы он хоть как-то признал, что ему со мной тоже хорошо. Только Артем почему-то никак не желает этого делать.

– Соси, – подгоняет раздраженно, игнорируя мой вопрос.

Подаюсь вперед и, едва успев поймать раскачивающийся перед моим лицом орган рукой, вбираю головку губами. Прикрывая веки, с наслаждением вслушиваюсь в глубокий стон, который издает Артем.

Он уязвимый сейчас. Не я. Он. Ему хорошо.

Резко со звонким причмокиванием выпускаю его член на волю.

Глаза в глаза.

– Лучше, чем с другими? – повторяю вопрос. И добавляю ультиматум, в котором и сама-то не уверена. – Скажи, если хочешь, чтобы я продолжала.

– Дикарка, – шипит предупреждающе.

Я выпускаю член и начинаю подниматься. На лице Чарушина за секунды столько эмоций проскакивает. От поражения до отчаяния. А потом он резко шагает и блокирует меня у полок. Я замираю, когда кажется, что он принудит меня силой.

Но Артем тяжело вздыхает и...

– Лучше, – шепчет с потрясающей меня интимностью.

Киваю, изо всех сил скрывая то, что заметила, как его пошатнуло. Заставляю себя опустить взгляд и тем самым разорвать наш особенный зрительный контакт. Снова сжимаю напряженный орган пальцами и обхватываю его губами.

Делать почти ничего не приходится. Чарушин вздрагивает, стискивает руками край полки и принимается трахать мой рот. Он не действует грубо. Напротив, в какой-то мере осторожно и даже нежно. Часто делает паузы – полностью выскальзывает, давая мне возможность вдохнуть. Не вбивается слишком глубоко. Ни боли, ни слишком сильного дискомфорта я не испытываю. Зато как он стонет. Боже мой, как он во время всего этого процесса дышит и стонет. Будто раненый зверь, отчаянно бьющийся в единственный источник своего исцеления.

Позволяю ему все. Принимаю, что дает. И сама же жадно забираю.

До самого рассвета он меня не выпускает. Даже в душ не удается выпроситься. Берет меня разными способами ночь напролет. И при этом, что меня немного тревожит, мы ни разу не оказываемся в кровати. Стоя у стенки, сидя на подоконнике, на весу, сзади, дугой над столом… Но ни разу он не ложится сверху. И, конечно же, никаких поцелуев в губы. Его ртом истерзаны вся моя шея, грудь, плечи и даже спина. Но настоящих любовных поцелуев он не допускает.

В районе шести утра Чарушин, наконец, отпускает меня в душ, позволяет одеться и молча отвозит домой.

– Я позвоню, – все, что говорит на прощание.

И, едва я выхожу из машины, бьет по газам.

19

Это мой выбор.

© Лиза Богданова

И снова он пропадает.