Тухачевский против зомби

– Только то, что общественная собственность на средства производства неизбежно означает всеобщую бедноту, которая при общем высоком уровне жизни страны вскоре народу надоест. А затем начнет вызывать всевозможные спекуляции с целью личного обогащения.

– Которые будут нами выжигаться каленым железом!

– Это до поры. Пока у народа не откроются глаза…

– Контра…

– Успокойтесь, – Никита взял барышню за руку и посмотрел ей в глаза. Она плохо помнила, что было с ней еще вчера, но где-то в глубине, вдалеке, в подсознании существовал еще островок по имени «Никита». – Это вам, – он достал из-за пояса сзади несколько сорванных по дороге красивых лесных цветов. Комиссар – это потом, а в первую очередь она была очаровательной девушкой, которой эти цветы шли как нельзя лучше. Она с радостью приняла скромный комплимент молодого человека и улыбнулась.

– Спасибо… А что это за звуки там, вдали?

– Это заканчивается сенокос.

– Так поздно? Вечером хлеб должен быть сдан…

– Послушайте, пока Вы не приехали, погибли 10 человек. Люди сильно напуганы и действиями вашего комбеда, и тем, с чем им по факту придется столкнуться – Вам же известна перспектива голода в губернии в случае полного выполнения продразверстки…

– Этого не будет…

– Сейчас не об этом. Люди собирают урожай, чтобы отдать его власти – так не торопите же их, дайте на совесть выполнить свою работу.

– Что ж, – поразмыслив немного, сказала Инга. – Пожалуй, вы правы. Не будем им мешать. Так что же Вы думаете о Марксе?

– О Марксе. Боже мой… Ну что за прозаические разговоры в такой компании. Давайте я Вам расскажу лучше, что я думаю о Шекспире.

– О, – рассмеялась Инга. – Тема занимательная. В университете я, помнится, любила его творчество, – Никита знал это, потому и начал соответствующий разговор. – Потом война и так знаете ли, совсем не до него стало. Хотя я бы с удовольствием вернулась к его стихам… Только кого среди окопов и в пыли дорожных бурь встретишь из знатоков Шекспира?

– Считайте, что Вам повезло. Да вот не угодно ли? – Никита рукой указал девушке на каменистый берег ручья, бьющего на опушке леса. Они уселись и Никита начал: – А Вы, к примеру, знаете, что согласно последним исследованиям литературоведов, Шекспир – это не один человек, а целая группа авторов, которая работала под единым творческим псевдонимом?

Девушка рассмеялась:

– Я, конечно, с этой войной безнадежно отстала от жизни, но не до такой степени. Конечно знаю!

– Ах вот как, – Никита рассмеялся своей неловкости. – Тогда не угодно ли будет послушать что-нибудь из его творчества?

– Непременно. Сонеты, если знаете.

– Конечно, знаю…

Под звуки виршей Шекспира, соловьиных трелей и позднего сенокоса девушка прикрыла глаза и словно бы поплыла на волнах блаженства в какую-то далекую неведомую страну, в которой нет ни Продразверстки, ни войны, а есть только она и Никита. В ее подсознании эта страна еще жила, хотя сама Инга затруднялась рассказать о ней нечто большее – предательски подводила память…

Сенокос и вправду шел. Та группа крестьян, которая отбилась от Николая Савонина и, идя на поводу у своих эмоций, решила все же сдать хлеб, истово убирала остатки позднего хлеба в поле неподалеку отсюда. Косы издавали боевое «фииить!», солнце палило что было сил, стараясь помешать их занятию – но не тут-то было, приехавшая группа бедноты и свежие воспоминания о недавней расправе подгоняли тружеников села. Вдруг вдалеке послышался топот копыт – на горизонте, на выходе из леса появился всадник на лошади. Стремительно он направлялся к косцам. Вскоре удалось разглядеть и его черты – это был беглый начальник кирсановской уездной милиции Антонов.

– Вот те на! Александр Степаныч… – Тихон Задойнов не успел договорить, когда Антонов приблизился к нему на расстояние вытянутой руки.

– Здравствуй, Тихон.

– Здравия желаем, Александр Степаныч. Вы как здесь?

– Да вот смотрю косите, дай, думаю поговорю с Вами. Как живете-можете?

– Слава Богу.

– Так уж и слава? Многих порешали?

– Десятерых, Александр Степаныч.

– Ну и что ж вы?

– А что нам? Наше дело маленькое – коси да сдавай государству. На мельницу б еще до темна успеть, а то сегодня вечером сдать велели…

– «Велели»… Тьфу! И долго они так на тебе ездить будут?

– Сколько бы ни ездили, а власть!

– С голову ведь подохнешь!

– Авось Господь поможет…

– Фетюк…

– Не ругайтесь, Александр Степаныч. А только Вы меня на свою борозду не своротите – у Вас, знать, своя дорога, а у меня – своя. Что нам с Вами вместе искать?

– Ты прав. Искать нечего… ладно, поеду. Только…у меня дочь сегодня родилась!

– Спаси Христос!

– Только особо-то никому…

– Ну что Вы. Мы вон с робятами – Тихон обвел рукой других косарей, стоявших поодаль и бросивших работу при виде бывшего местного комиссара – завсегда Вас добром поминаем.

– Ну а раз так, выпейте со мной, – Антонов снял с седла небольшой бурдюк и протянул Тихону. – Своя, сладкая.